Лучшая ночь

Шло заседание. Президент Грузии, он же Геро, слушал, как обстоят дела в ведомствах и принимал соболезнования по поводу недавней трагической гибели премьер-министра страны (Нико). Время от времени вместо всех сидящих по кругу мужчина почему-то представлял себе полуголых одинаковых женщин с лицами, скрытыми масками. Глава Грузии постоянно одёргивал себя, чтобы вернуться из грёз на грешную землю: «Соберись, Геро! Не теряй головы !». Но видение возникало снова и снова. И внезапно в голове Геро возник план…Да, у него семья, с женой всё прекрасно, но разве одно развлечение на это повлияет? Разве он не может позволить себе расслабиться? Если он любит красивые тела красивых женщин, то зачем противиться, отказывать себе в этом удовльствии?
***
Он медленно двигался вокруг круглого стола с римскими цифрами, разглядывая стоящих на коленях и покорно склонивших головы женщин, чьи лица скрывали маски. Для Геро каждая из них была обычным телом. Ради собственного удовлетворения сегодня ночью он мог выбрать любую и сделать с ней всё, что пожелает. Но внезапно глава Грузии чувствовал себя как-то странно…Мог ли он так поступить с Леей, своей женой, матерью их ребёнка? Это же будет измена…И вдруг ему показалось, что обыденного физического удовлетворения ему недостаточно…
Геро остановился возле последней из них. И тут случилось неожиданное. Она резко подняла голову и сняла маску.
— Лея…- прошептал мужчина.
— Сюрприз, дорогой! – хитро улыбнулась Первая Леди Грузии, отметив про себя, что её мужу эта тога очень идёт а затем добавила уже серьёзно: — Ты же не думал, что я буду стоять в стороне, смотря, как ты изменяешь мне с другой. Я не хочу делить тебя ни с кем…Я – твоя жена и мать твоего ребёнка, которая, кстати, истосковалась по твоей любви и ласке!
Её губы были невыносимо близко, её голос звучал, как дивная соната, Геро чувствовал как бешено колотится её сердце. Он вдруг растерял все мысли, слова…Всё, что ему сейчас было нужно, — это почувствовать её тёплые губы, окунуться в шёлковую гладь её волос…Президент Грузии не помнил себя, не соображал, что делает. Любовь к жене накрыла его с головой, уже не важны были её доводы и оправдания. Неудержимый порыв, необузданная страсть охватила Геро – он прильнул к её дрожащим, манящим губам и силой завлёк Лею в плен спонтанно-дразнящего, откровенно-жгучего, пьяняще-сладкого фатального поцелуя. Будто странствующий путник, умирающий от жажды, он упивался её губами. Импульсивный, долгожданный, волнующий поцелуй длиною в жизнь…
— Тебе от меня не сбежать, Лея. Куда бы ты не ушла я везде найду тебя. Из-под земли достану, если нужно. Потому что ты – моя. Моя… Моя! – шептал Геро, растапливая губы жены горячим поцелуем.
— Я до смерти буду твоей, — прошептала в ответ Лея – Любимый мой…Мой повелитель…Мой…император…
Он подхватил её на руки, отнёс в спальню и бережно положил на постель. Избавив себя от уже порядком надоевшей тоги и с нетерпением раздев супругу, Геро набросился на Лею как изголодавшийся зверь. Она была податлива на его жадные ласки. Лея с упоением впитывала его запах. Она так соскучилась по нему! Запах её мужчины, её мужа который может почувствовать лишь она одна. И речь отнюдь не о его парфюме Ни с чем не сравнимый запах любимого мужчины, который она способна отличить среди тысячи других ароматов, который милее и желаннее любых афродизиаков. Его запах — жаркий, слегка горьковатый, плавно растекающийся по его грубой коже, немного солоноватый на вкус, как пена морская и сладостный в одночасье, как лукум. Его губы – кладезь греха, огненный плен, обжигающий каждую клеточку её тела, испепеляющий дотла и, в тоже время, дарящий глоток прохлады. Любимый мужчина – самый сильный, самый лучший, что бы он не делал. Ему Лея была готова отдаваться вновь и вновь, нежно, страстно, с криком, бесстыдно, — как угодно, лишь бы эти минуты откровения длились бесконечно.
— Родная моя, близкая моя… Женщина моя. – шептал ей в экстазе глава Грузии
— Грешная твоя, безумная твоя… Я — вся твоя. – отвечала ему Лея.
Когда всё закончилось, они лежали в объятиях друг друга. Первая Леди Грузии с улыбкой прошептала мужу:
— Это была лучшая ночь…