Лайка

ОСНОВАНО НА РЕАЛЬНЫХ СОБЫТИЯХ
Июль 1991 года.
Они бежали изо всех сил! Ее друг успел, а саму Аглаю задержал строгий милиционер:
– Куууда! Стоять, все, началась разводка!
– Да вы что, пустите же, мне надо на ту сторону! – выступала молодая девушка, трепыхаясь в объятиях грозного здорового дядьки.
– Стой, а то сейчас поедем в отделение. Вали отсюда, быстро! – рявкнул милиционер и развернул ее на набережную.
Она пыталась разглядеть на другой стороне своего друга, но он исчез (наверняка ушел домой). Становилось прохладно, Аглая села на ступеньки, идти никуда не хотелось… «Самое время написать стихотворение» – подумала она.
–Самое время сочинить стихотворение…. – раздался голос рядом.  На ступеньку ниже сел молодой человек и посмотрел на нее взглядом, полным понимания и сочувствия:
– Зависла? – улыбаясь, спросил парень.
– Я в данный момент не настроена разговаривать. Тем более со случайными людьми, тем более ночью, – достаточно резко ответила Аглая и отвернулась.
Парень не ушел, но молчал. Аглае стало любопытно, почему он замолчал, она повернула голову и спросила:
– Ну и что ты молчишь?
–Так жду момент, когда будет настрой разговаривать, – он улыбнулся и достал из кармана сигареты, – Ничто так не сближает людей, как общая вредная привычка, – он протянул пачку. Она достала сигарету, он поднес зажигалку, закурил сам.
–Честно говоря, у меня нет опыта знакомства с девушками при подобных обстоятельствах. Меня Миша зовут.
– Аглая.
– Ого, не врешь?
–Зачем? Меня бабушка так назвала.
–Редкое имя, не забудется, – снова заулыбался новоиспеченный знакомый,- Замерзла? Давай погуляем? Все равно ж на ту сторону не перейти…
Она сомневалась, ведь мама всегда говорила, что случайные знакомства не приводят ни к чему хорошему, но сейчас мама была далеко, дома ее никто не ждал, а Миша ей был симпатичен, такой высокий, немного худой, светловолосый и кареглазый.
–А давай! – она резко встала, он тоже поднялся.
Они побрели в сторону центра. Миша оказался весельчаком и балагуром, всю дорогу рассказывал какие-то истории. Они шли по Невскому, было достаточно светло. У Московского вокзала Михаил спросил:
-Хочешь пирожок, тут есть место, там хорошие пирожки продают
– Давай.- ответила Аглая.
Подойдя к ларьку, в котором круглосуточно можно было купить пирожки и совершенно невкусный кофе, они увидели надпись: «Закрыто, буду через 30 минут».
-Ну вот – разочарованно сказал Михаил.
– Да облом – поддержала его Аглая – и когда начались эти 30 минут, может уже 29 прошло, а может они еще впереди.
– Да, наши надежды не оправдались.
– Никогда не сбывается, когда чего-то сильно ждешь, то есть, правильней сказать – ожидаешь. Я заметила это. А ты замечал?
– Чувство неоправданных ожиданий… – и он рассказал ей о Вере, о своей боли. Рассказал случайной девушке… Но она так внимательно слушала его, так сопереживала, что он уже рассказывал ей не только о любви, но и обо всем, что терзалось и мучилось внутри. До этого он никому не рассказывал об этом, просто некому было рассказать.
Не спеша они дошли до Дворцовой. Они оба знали, что мост уже давно свели и скоро откроется метро, но уходить не хотелось.
Вдруг, из-за угла вышла подвыпившая компания молодых ребят.
–Эй, чувак, у тебя закурить есть? – спросил один из них у Миши.
–На, – он достал пачку.
–Опа! А может у тебя еще что-нибудь интересное есть?
Аглае стало жутко. Она вспомнила, что впервые в жизни видит этого человека. Ей показалось, что Миша сейчас убежит и оставит ее одну с тремя пьяными пацанами.
Она прижалась к его плечу носом и тихо сказала: «Мамочки». Тут Михаил крепко взял ее за руку и сказал на ухо: «Не бойся. Драться не будем, по моей команде – бежим. »
И тут же сказал:
–Бежим.
Руку он не отпускал, они бежали очень быстро. Сворачивали в какие-то дворы, снова бежали. Наконец, заскочили в парадную одного дома.
Аглая еле дышала, сердце просто выскакивало из груди.
–По-моему, за нами никто не гнался – переводя дух, сказал Миша.
–Так какого ж мы тогда так улепетывали? – удивилась она.
– А я не знаю… Зато согрелись.
Они замолчали и расхохотались одновременно.
– Я хочу поцеловать тебя, – неожиданно сказал Миша.
Аглая отпрянула, вся напряглась.
–Снова не тот момент? Прости, я дурак…
Неожиданно дверь одной из квартир открылась…
– А нууу, вон отсюда, нечего тут обжиматься! – раздался грозный мужской голос, и в них полетела пустая банка из-под пива.
Миша снова схватил ее руку, и они уже совсем собрались пуститься наутек, как вдруг почти нос к носу столкнулись с весьма необычным старичком, который медленно поднимался по лестнице.
– Что, молодые люди, выгоняют вас?
-Да, простите – сказал Михаил и потянул Аглаю вниз.
– Ах, как я вас понимаю, барышня – обратился старичок к Аглае и протянул ей руку, как будто приглашал на танец. Она освободила руку и протянула ему, тот с какой-то несоветсткой почестью наклонился и поцеловал руку девушки. – Совершенно не ожидал в это время увидеть здесь кого-либо. Как вы здесь оказались, молодые люди?
– Да я и сама бы хотела знать, – ответила Аглая, – если мой кавалер (почему-то она так назвала Михаила) сейчас бросит меня тут одну, то я вынуждена буду плутать по питерским дворам еще лет десять.
– Милые дети, – обратился старичок уже к ним обоим, – Этот дом и эта парадная были свидетелями больших событий и большой любви.
– А что тут было? – искренне поинтересовалась Аглая.
– Я живу в этом доме с самого рождения, отсюда я ушел на фронт. Меня тогда провожала вся моя семья: мама, бабуля, братик Леня, а вот в этой квартире, в которой теперь проживает Андрей Саныч, который вас погнал, не плохой, кстати, человек, читает мало, а так неплохой – задумчиво сказал старик.
– Так и что? Провожали Вас на фронт и что? – напомнил Михаил.
– Юноша, а вы не будете возражать, если я вас и вашу девушку приглашу на чай с мятой, мне не спится по ночам. Пойдемте?
-Не удобно, – засомневался Михаил.
– Пойдемте, у меня давно не было гостей.
Они поднялись на один пролет вверх, старичок отворил большую дверь. Из квартиры пахнуло пыльными занавесками и библиотекой.
Они зашли.
Это была не просто квартира, это был музей, настоящий музей питерской жизни. На потолке сохранилась лепнина в виде держащихся за руки купидонов. Из полнощекие мордочки были немного потрескавшимися и пыльными, но по-прежнему сохраняли блаженное выражение лиц, которое когда-то давным-давно им придал неизвестный скульптор, желающий походить на великого Расстрелли. Портило всю эту красоту только советская люстра с тремя лампочками. Вообще все это несочетаемое сочетание было похоже на какую-то пародию, типа той как по Дворцовой расхаживает Петр 1 в современных ботинках, периодически поглядывая на часы. Молодые люди замерли в прихожей.
– Не надо стесняться, проходите в гостиную, сейчас я принесу чай. А лучше, барышня, пойдемте, поможете мне.
Аглая пошла за старичком по длинному коридору. По обеим стенам были стеллажи с книгами, ей даже показалось, что сейчас на кухне тоже будут книги. Кухня была очень маленькая по сравнению с размерами всей квартиры.
-Берите, милая, чашки и несите. – старичок показал на поднос с чашками, аккуратно сложенными в стопочку, как будто старый хозяин квартиры только и ждал момента, чтобы кого-то пригласить в гости. Чашки были тоже старинные, такие же, как старичок, а может еще старше. Удивительно. Как они, такие тонкие и легкие, почти прозрачные смогли пережить войну, ремонты и перестановки! Аглая рассматривала посуду со всех сторон: тоненький фарфор с золотой каймой по верхнему краю, которая завивалась непонятными вензелями, спускающимися к ручке. Ручка тоже была непростая, она была сделана в виде змейки, которая изогнула свою спину, специально для того, чтобы жаждущий смог выпить из чашки. «Кажется, что если налить в них чай, загадать желание, закрыть глаза и отхлебнуть, то оно обязательно сбудется!» – подумала девушка.
Они сели за круглым столом. В этой старинной квартире казалось, что время перестало идти, был только этот странный момент, в котором оживало прошлое, а настоящее отходило и исчезало.
– Так вот, мои юные друзья, я живу здесь вот уже 79 лет. В этом доме я родился, тут я рос и любил. Когда я был молодым, до войны, каждый вечер мы собирались тут, вот за этим самым столом и играли в шарады. Ой, как это было весело. Особенно весело, когда с нами играла Лидочка. Она жила в квартире Андрея Саныча. Лидочка была ангел, ангел – старичок вдруг всхлипнул и заплакал.
– Дедушка, а как вас зовут? – спросила Аглая, чтобы отвлечь старика от грустных воспоминаний.
– Илья Григорьевич, а вас, барышня?
– Я Аглая, а это Михаил.
– Аглая, Глаша – хорошее имя, – Мы мечтали тогда с Лидочкой, что у нас будет дочка. Что мы назовем ее Аглая, Глаша. Почему-то нам обоим казалось, что ее должны звать именно Глаша. – говорил старик немного скрипучим голосом, периодически переходящим на шепот, – Простите меня. Дело в том, что эта проклятая блокада забрала всех, кого я любил, даже Леню, моего младшего брата не пощадила. Я так и не знаю, где они все? Хожу на Пискаревку, а может их там и нет. Ну это не то, я хотел сказать другое.
Он встал и достал из шкафа альбом.
– Вот посмотрите, дело в том, что парадная, где вы целовались…
– Мы не целовались! – возмутилась Аглая.
– Перестань,- одернул ее Михаил.
– Так вот, эта парадная, – он протянул альбом молодым людям, Аглая и Михаил внимательно рассматривали фотографию. На ней молодой человек обнимал за плечи очень тоненькую, похожую на мотылька девушку, а рядом стоял человек в странной позе, напоминавшей рабочего и колхозницу, изваяние Мухиной, причем рот его был широко открыт, а глаза закрыты.
– Это же Хармс! – воскликнул Михаил.
Да, да. Вот это я – ваш покорный слуга (Илья Григорьевич ткнул пальцем в парня), это – Лидочка, а это Даня, так его называла моя мама. Он был совершенно непредсказуемым человеком и всегда хотел есть, просто постоянно, мама часто приглашала его пообедать. А он каждый раз после обеда влезал в парадной на окно и читал стихи. Мы все приходили его слушать, а иногда он заставлял читать стихи нас и сильно ругался, если стихи были о великом вожде, лучше бы вам не знать, как он ругался. – старичок хрипло засмеялся и зевнул.
Все это время Аглая не отрываясь смотрела на фотографию.
– Илья Григорьевич, а эта девушка, это Лида? –взволнованно спросила Аглая. Михаил и хозяин квартиры оба посмотрели на нее. Не понимая почему она так волнуется.
– Да, да это моя Лидочка. Она тоже умерла в блокаду… – Илья Григорьевич достал из кармана пиджака платок и утер слезу, – только я потерял ее. Совсем потерял. Сначала она писала мне на фронт, а потом перестала. А мой командир взвода в госпитале был в Ленинграде, в 44 году. Я просил его тогда разузнать о Лидочке, но он сказал, что в квартире новые жильцы, а где прежние понятия не имеют, скорее всего умерли все. Вот так я и потерял ее, сначала ждал, ходил в Горсправку… Но ничего, совсем ничего. Вот и хожу на Пискаревку, может и она там, моя Лидочка. – он снова утер слезу платочком. – Я, перед тем как меня на фронт отправляли, подарок ей купил. Знаете, такая интересная вещица – кулончик в виде слоника. С голубыми камешками. Замечательная такая вещица. Лидочка очень любила слоников собирать. У нее же целая коллекция дома была. Как теперь-то говорят? Хобби.
– Дедушка, Илья Григорьевич! Миленький, вы знаете, а Лида Ваша ведь не умерла в блокаду!
Мужчины замерли от неожиданного утверждения Аглаи.
– Я бы хотел верить. –наконец-то сказал старичок.
– Нет, нет, дедушка, она не умерла. Илья Григорьевич, я когда фотографию увидела. То сама сразу не поверила. А теперь точно – сбивчиво тараторила Аглая одновременно копаясь в своей сумочке.- Теперь-то я точно уверена. Вот! – она достала из сумочки какую-то вещь и зажала ее в кулаке. А потом медленно его раскрыла. На ладоне лежал маленький кулончик в виде слоника с голубыми камешками, правда некоторых уже не хватало, да и сам слоник утратил свой блеск, но это был именно тот самый слоник, который Илья Григорьевич подарил своей возлюбленной.
– Откуда это? – спросил уже Михаил
– Илья Григорьевич, Лида, это моя бабушка. Она не умерла в блокаду, ее почти мертвую успели эвакуировать в Среднюю Азию. Она рассказывала, что у нее был жених до дедушки, но она потеряла его в этом сумасшедшем месиве, она думала, что Вы погибли. Она так берегла этого слоника. Когда я пошла в школу она заболела. Позвала меня как-то и говорит: «Глаша, вот тебе подарок. Храни его, он принесет тебе счастье», и Аглаей меня она назвала, кстати.
Старый петербуржец взял в руки маленького слоника и стал гладить своим шершавым пальцем, он уже не вытирал слезы, они катились по его морщинистым щекам и капали прямо в чашку.
– Значит Лидочка не погибла, а где она сейчас?
– Бабуля умерла. – всхлипнув сказала Аглая, – 10 лет назад, она похоронена на Большеохтинском кладбище. Знаете, а ведь она всю жизнь помнила о Вас, даже рассказывала, но я тогда не слушала ее совсем, простите.
Илья Григорьевич склонил свою седую голову над столом и сказал: Ну вот, теперь мне не страшно умереть, Лидочка уже там, моя родная светлая Лидочка. – он вернул Аглае кулон.
– Знаете, Илья Григорьевич, мы, наверное пойдем, спасибо за чай – сказал неожиданно Михаил.
– Как? Но я… – начал старичок
– Наверное, лучше в другой раз – ответил Михаил и, взяв Аглаю за локоть, начал продвигаться к выходу.
– Жаль…, жаль. В следующий раз – повторил Илья Григорьевич. – Мы часто так говорим, хотя прекрасно знаем, что следующего раза не будет. Откладываем, откладываем все, как будто есть еще вторая и третья жизнь…а ведь все иначе, нет другого раза, другой жизни. Любите друг друга и не отпускайте. Глаша, как хорошо, что вы есть. Вы часть Лидочки, вы мне сделали огромный подарок.
– До свидания, дедушка! – сказала Аглая и поцеловала старика в морщинистую небритую щеку.
И вдруг, у самой двери, Аглая повернулась.
– Дедушка. Моя бабушка прожила очень трудную жизнь, но она всегда вспоминал о Вас, она любила Вас. Вот, возьмите, он Ваш. Он должен быть с Вами. – она взяла старческую руку и аккуратно положила в нее кулон, а потом еще раз поцеловала старика в щеку.
Михаил был поражен этим поступком. Она, эта странная девчонка, отдала старику дорогую памятную вещь. Она поверила его рассказу, просто увидев на старом фото свою бабушку. В его душе шевельнулась нежность и благодарность к этой девушке, ему захотелось стать для нее больше, чем просто ночным случайным знакомым.
Они молча вышли и спустившись на один пролет одновременно остановились. Михаилт взял Аглаю за руку и немного придержал. Аглая обернулась. В темноте парадной она видела как блестели его глаза. Она обвила руками его шею, а потом сама поцеловала:
– Это поцелуй, который заслужил рыцарь, спасший принцессу – смущенно сказала она.
– Давай я провожу тебя до моста? – спросил Миша
– Пойдем…
Они шли, в этот раз, держась за руки. Аглая думала: «Я хочу еще раз встретиться с этим человеком, он такой же ненормальный, как и я… Я не одна такая в этом городе, у меня есть братья по разуму».
– А давай оставлять друг другу записки? – неожиданно спросил он.
–Где?
–Сейчас покажу, – загадочно ответил парень.
Они дошли до Большеохтинского моста и снова спустились по тем же ступенькам, на которых встретились.
–Вот здесь, – Миша показал на щель в граните набережной,- Ты мне, а я тебе. Можно так договариваться о встрече. Так будет необычно, не так как у всех.
–Тогда я напишу тебе прямо сейчас, – решительно сказала Аглая. Достала из сумки чек из магазина и ручку: «Даже если я больше никогда тебя не увижу, я тебя не забуду. Нас окружает много людей. Кто-то рождает в нас страсть, кто-то вызывает жалость… но, мало кто плывет с тобой в одной лодке» – написала и засунула записку в щель, – Откроешь, когда я перейду через мост, ладно?
–Договорились.
Аглая пошла по мосту в сторону дома, не выдержала и оглянулась. Миша смотрел вслед, потом поднял руку, подняв два пальца буквой V…
Глава ПИСЬМА
– «Привет, Аглая. Прочитал записку, как и обещал, как только перестал видеть тебя на мосту. У меня тоже было ощущение, что я знаю тебя давным-давно. Но самое удивительное, что при других обстоятельствах мы могли и не обратить друг на друга внимания. Ты не думала, что ощущение того, что мы были знакомы не случайно. Может быть где-то, когда-то, в другом мире, мы уже были друзьями? А может быть мы пропустили друг друга и теперь нам кто-то дал вторую попытку? Имя у тебя необычное! Как тебя мама называла в детстве? И все-таки хочу спросить: может встретимся с тобой еще раз?»
– «Здравствуй, Миша! Я так рада, что нашла твою записку! Мама называет меня Глашей, а друзья – Лайкой, говорят, что я похожа на эту породу собак. Я уверена, что мы пропустили друг друга и поэтому нам дали шанс, потому что в толпе трудно встретиться, потому что я могла успеть перебежать через мост. Но я не успела. Сегодня читала Ремарка. Там герои пьют загадочный напиток Кальвадос, и все пропитано такой душевной романтикой, что я даже плакала Знаешь! Я бы хотела выпить этот Кальвадос с тобой. И, давай встретимся, тем более, что ты мне пирожки обещал»
– «Романтика Кальвадоса в описании Ремарка – это сильно. Обещаю, что если получится нам встретиться, то угощу тебя напитком романтиков. Давай в субботу, в 6 вечера, тут»
– «Миша, привет. Прости, прости и еще 100 раз прости. Очень хотела прийти на мост, но кот сбежал и пришлось искать его по всей округе. Опоздала к разводке. Мне кажется, я видела тебя на той стороне. Я хотела тебе рассказать! Я ездила в Сочи. Блин, мне так много надо тебе рассказать!» «Привет, Аглая. У меня сегодня День рождения. Очень надеялся, что временной поток приведет тебя на мост. Но ничего. Мне сегодня двадцать пять лет. Почти ровесник Лермонтову и Есенину. Вот и думаю я, что опоздал я уже с заходом в вечность. Как у тебя дела? Давай попробуем еще раз! Только ты сама напиши когда и где тебя ждать.» «Миша. Я поздравляю тебя с Днем рождения. Подумаешь 25 лет и ты еще не поэт. Я вот поэт, а все никак до Есенина не дотягиваю. Я много умного надумала на тему разочарований и очарований. Встречаемся снова в субботу! В 6. Аглая»
Он прочитал и пришел, но Аглаю он так и не дождался «Видимо переписка – устаревший способ. Странно, я начал скучать по тебе, Лайка! Позвони мне: 226-16-34» – написал он.
Ни через день, ни через неделю Михаил так и не дождался звонка, он пошел к мосту. Его записка так и лежала в щели гранитной набережной, ответа не было. А Аглая полностью упала в закружилась в круговороте жизни.
Только через месяц она оказалась у моста. Она была почти уверена, что никакой записки нет, но ошиблась…. «Милая моя девочка, наше случайное знакомство, наша белая ночь, подарили мне надежду на всё: на жизнь, на любовь, на радость. Я думал, что уже никогда не смогу сказать, что мне было хорошо. Я не знаю, встретимся ли мы вновь, я уезжаю. Не знаю, вернусь ли я, но я верю, что, если наша встреча была нужна нам обоим, мы обязательно встретимся. Живи счастливо! И старайся без меня не застревать на этом берегу. Михаил» «Надо было телефон у него спросить! Хороший парень. Может еще встретимся» – подумала, немного взгрустнув, Аглая.
Лето 2018 года
Глава 1 Аглая.
– Я еду в Питер- сказала Аглая мужу.
– Зачем? Вот нечего делать! – сказал муж, которому на самом деле было абсолютно все равно куда она едет, потому что главное было только одно – он сам.
– Я еду! У Нади, моей подруги, юбилей, я еду!
– Как хочешь, – ответил муж, открывая очередную бутылку пива.
Брак, на который Аглая возлагала надежду дожить до старости, незаметно превратился в пародию на все, что люди называют семьей. У нее не было к мужу претензий или требований, но это было скорее из-за нежелания начинать судебные тяжбы и ссоры, а он просто жил с ней. Нет, нет, он ее любил, но как-то по-своему. По его мнению она просто должна была быть, не претендуя на его свободу, не требуя от него ничего, просто быть и все…
– Как хочешь! – повторил муж.
На следующий день она села в поезд, специально купив билет на верхнюю полку!
Аглая родилась в полной, счастливой семье. Мама – коренная петербурженка, папа – приехал с Кавказа по распределению, но встретив маму остался в Питере, влюбившись одновременно и в город, и в маму. У нее была старшая сестра. Честно говоря, отношения их были далеко не близкими. Сестра по какой-то, одной ей известной причине, Аглаю недолюбливала и постоянно боролась с ней за внимание родителей. Потом сестра удачно вышла замуж за успешного предпринимателя и укатила к нему на юга. Когда родители вышли на пенсию, сестре удалось убедить их продать квартиру на Васильевском острове, и сменить сырость Питерских набережных на южное солнце. Они переехали жить к сестре, переселив Аглаю, которая категорически отказалась оставлять Питер, в совершенно другой район города… Узнав о том, что часть денег мама и папа отдали Аглае, сестра разозлилась и исключила ее из семейного клана. Так Аглая осталась совсем одна… пока не встретила Сергея.
Родители поселили ее в одном из северных районов города в небольшой коммуналке, одна комната принадлежала ей, а во второй комнате должен был жить сосед. Но этого соседа она никогда не видела, потому что свою комнату он сдавал, причем постоянно и совершенно разным людям.
Лето 1991 года
Она пришла домой утром, потому что застряла на той стороне Большеохтинского моста. Всю дорогу до дома Аглая вспоминала неожиданное знакомство с парнем по имени Михаил. Всего за одну короткую питерскую ночь она влюбилась, нет, не влюбилась! Она полюбила. Аглая открыла дверь в квартиру и столкнулась с молодым парнем.
– Привет! Я Сергей – сказал он приветливо улыбаясь.- Будем соседями.
Аглая молча рассматривала нового поселенца квартиры. Он был гораздо ниже ее ростом, лохматый, с серьгой в ухе и одет как рокер. Ей показалось, что он был немного пьян
– Привет, привет. – скептически сказала она, вспоминая наставления мамы о том, что приличные мальчики не носят сережек и не пьют водку. – Давай сразу оговорим условия. Ты – тут временно, я – хозяйка. Поэтому достаточно будет просто говорить друг другу «привет» и все!
-Ну ты: злюка такая.
Дальнейшая жизнь протекала достаточно тихо и мирно, Сергея часто не бывало дома, а когда он был, то постоянно спал. Наверное, скорее всего, они бы так и не придали значения существованию друг друга, если бы Аглая не потеряла ключи.
Но она их потеряла…
-Это я! – ответила она на вопрос «Кто там?» после того как битых полчаса звонила в дверь.
Сергей открыл весь заспанный и в трусах.
– Ты чего трезвонишь?
-Я ключи потеряла от входной двери. Главное! От комнаты есть, а этот куда-то делся.
– У тебя кофе есть? – вдруг спросил Сергей.
– Есть, ладно угощу тебя, раз ты все-таки соизволил проснуться.
Это было их первые совместные посиделки.
Сергей, который казался совершеннейшим разгильдяем, оказался необычным и интересным человеком. Иногда ей казалось, что он читает ее мысли. Дело в том, что Аглая жила в каком-то своем ярко-розовом мире, писала стихи о любви и верности, читала Шарлотту Бронте и Ремарка и ждала принца на белом коне. Попросту говоря, она искренне верила, что все люди хорошие и добрые, а злые и хитрые встречаются только в страшных историях про бандитов.
В это время во всей стране царствовал кризис, талоны выдавали практически на все, разве что на воду еще не было талонов. Но Сергей, который не имел магической питерской прописки, дающей право на получение «карточек», постоянно притаскивал домой кучу импортных продуктов, шоколадки, сигареты и многое другое.
– А откуда ты все это берешь? В магазине ничего кроме морской капусты нет? – поинтересовалась Аглая у Сергея, который в очередной раз «пригласил ее на ужин».
-Откуда ты взялась такая, радость моя? – ответил вопросом на вопрос он.
– Я не твоя радость – дожевывая, бутерброд с колбасой сказала она.
– А чья же ты радость?
-Я мамина и папина! – гордо ответила она.
– Ты как будто с другой планеты, папина и мамина радость! – ответил Сергей,- Мне иногда кажется, что, если меня не будет рядом, то ты просто пропадешь…
– Ой, смотрите на него! Великий гуру нашей эпохи – подколола его девушка.
– Слушай, Аглая, мне скоро придется уехать, возможно надолго, может быть мы вообще больше никогда с тобой не увидимся…Я хочу показать тебе какой бывает жизнь… другая… только обещай мне, что ты будешь только смотреть, сама так делать не будешь…
– Да какая такая жизнь?! – возмутилась Аглая.
– Согласна? – твердо спросил Сергей.
– Ладно, давай, интересно…
– Тогда завтра вечером поедем в Пулково. А хочешь сегодня?
-Нет, я сегодня не могу. У меня встреча.
– Поздно не гуляй – усмехнулся Сергей
– Ой, а я все думаю! Кого же я спросить забыла – съязвила девушка.
Сергей остановился в дверях и многозначительно улыбнулся. В это время ее кот прошмыгнул под его ногами и выскочил в коридор.
– ОЙ! Шницель! – закричала Аглая, но кот уже выбрался на улицу через разбитое окно в подъезде.
Они с Сергеем облазили все подвалы и помойки около дома.
– Блин! Серега! Я опаздываю, мне надо успеть перейти на другую сторону до разводки! Где же этот паразит! Все! Потом буду искать, я пошла!
И тут с подоконника второго этажа, точно над окнами Аглаиной комнаты раздалось знакомое «МЯАААУ».
Сергей с ловкостью обезьяны подскочил и забрался на козырек подъезда. Шницель не собирался сдаваться сразу. На то, чтобы достать кота ушло еще какое-то время.
Аглая бежала с остановки автобуса очень быстро! Но Большеохтинский мост не собирался нарушать свой режим. Его огромные створки поднимались, обнажая Неву! Она встала на набережной и стала всматриваться. На противоположной стороне стояли люди и она увидела его – Михаила. Он стоял, облокотившись на гранитные плиты и смотрел, как ей показалось, прямо на нее. Она замахала руками, но парень отвернулся и быстро пошел прочь от реки.
А на следующий день они ( с Сергеем) улетели в Сочи! Просто так! просто приехали в аэропорт, просто купили билеты, просто полетели. Она – правильная девочка из правильной семьи, улетела в Сочи с мужчиной, забыв про учебу и строгую маму. Такого с ней никогда не было.
До этого она, конечно, бывала в Сочи. Они ездили туда семьей. Но в этот раз ночная жизнь известного курорта раскрылась перед ней всеми манящими возможностями.
Сергей почти все время держал ее за руку. По прилету их встретил полупьяный парень, который долго тискал Сергея в объятьях, называя «братиком» и приглашая остаться у него на недельку.
-Брат, идея шикарная, но не в этот раз, дела, брат. Это Аглая, мы чисто отдохнуть.
– Серый, без проблем, отдохнуть, так отдохнуть.
На какой-то машине, марку которой Аглая не знала они добрались до какой-то гостиницы. В сопровождении, встретившего их «брата» они прошли через холл, спустились по лестнице и попали в ресторан.
Такое Аглая видела только в фильме «Однажды в Америке»
В зале было человек двадцать, в основном мужчины, немногочисленные девушки сияли, как новогодние елки. Аглая почувствовала себя какой-то грязной… Ее скромное летнее платье совершенно не вписывалось в окружающую обстановку.
– Не комплексуй – сказал ей на ухо Сергей – все нормально.
В большом зале был накрыт стол, который ломился от непомерного количества яств и алкоголя. Увидев Сергея некоторые парни начали вскакивать из-за стола с криками: «Ооо! Браток! Какими судьбами!», а одна из девушек, одетая в моднейшую джинсовую юбку и ярко-красную блузку откровенно начала обнимать и целовать Сергея в губы. Аглая стояла, как столб, потому что Сергей по-прежнему держал ее за руку.
Им выделили место, молоденький официант принес заваленные всякой всячиной тарелки.
-Подожди меня, только не разговаривай пока ни с кем – сказал Сергей и пошел к мужчине, который сидел во главе стола. Все это время он пристально разглядывал Аглаю, от его взгляда у нее по спине бегали мурашки.
Сергей присел около него на корточки и стал что-то говорить. Мужик кивал головой, потом сделал знак другому и тот передал Сергею конверт. Они пожали друг другу руки и он вернулся к Аглае. Она не понимала абсолютно ничего.
Только потом, через несколько лет, когда по телевизору шел нашумевший сериал «Бригада» ей стало понятно многое, она смотрела на героев фильма и узнавала в каждом из них кого-то, кого она считала друзьями своего теперь уже мужа (Сергея), а известный певец, дающий сольные концерты в Кремле был очень похож на шансонье, который пел и пил вместе с ними тогда в Сочи, но это все будет потом, а пока…
-Пойдем, – сказал Сергей.
Они поднялись на последний этаж, Сергей открыл дверь одного из номеров.
В номере было много цветов и много шампанского.
-Бе лу мор – прочитала Аглая латинские буквы на бутылке – Беломор!
– Французское – Сергей откупорил одну бутылку и налил в бокалы, – тебе нравится?
– Да, все очень необычно – ответила Аглая…
И это была неправда! Ей не нравилось, она вдруг очень сильно захотела на Большеохтинский мост, к тому парню, Михаилу, который рассказывал ей о времени и обещал накормить вокзальными пирожками…
Но она была здесь, с Сергеем… Это был ее первый раз, шампанское и клубника сделали свое дело! Он стал ее первым мужчиной… Это был не просто секс, не просто слияние тел, это было слияние душ, двух душ, которым необходима была именно эта половина, носителем которой был другой. После этого на свет появилась новая, другая Аглая.
На следующее утро они совсем уже собрались лететь обратно в Питер и улетели бы, если бы родители Гунды не согласились отдать ее замуж за Чимчу.
Чимча был абхаз, это он встречал Аглаю и Сергея в аэропорту. Чимча хотел жениться на Гунде и целый год уговаривал строгих ее родителей. Отец Гунды прекрасно знал, что Чимча всего лишь «шестерка» у большого босса, поэтому поначалу категорически отказал тому. Но Чимча был упертым малым и в конце концов получил согласие на свадьбу и чтобы закрепить результат решено было играть свадьбу прямо сразу, без всяких там раздумий и подготовок. В краткий экскурс о Чимчиной любви Аглаю посвятил Сергей.
– Эй, брат, как так? Ты обидеть меня хочешь! – говорил Чимча с придыханием, с которым говорят девушки, когда собираются заплакать
– Брат, ну надо домой, ну никак – хлопая его по плечу отвечал Сергей.
Они сидели на удивительно красивой террасе с видом на Черное море и пили кофе, которого Аглая до этого никогда не пробовала. Пока молодые люди решали, что делать дальше она смотрела на пляж. Народ толпился, стараясь поудобнее разложить свои тела, в море торчали только головы, шумно играли дети. Аглая вспомнила как они с родителями точно также приезжали в Сочи и жили дикарями в кемпинге, разбивали палатку, а мама готовила суп на маленькой газовой плитке. Ничего из той жизни не напоминало её настоящее. Все эти люди с детьми, толстые бесформенные тетки и пузатые дядьки были частью другого, какого-то серого мира. Как будто все краски, которые создала природа сохранили свой цвет только здесь, в том месте, где была она…
-Лайка, хочешь на свадьбу?
– А? Как? Да у меня даже платья нет другого – неуверенно сказала девушка.
-Аааа, дорогая! Это разве проблема? Я тебе любое платье найду – радостно тараторил Чимча.
И платье действительно нашлось. Чимча отвез ее к какой-то тетке, которая за полчаса перешила на Аглаю, выбранное ей платье.
Когда Аглая вернулась в гостиницу, то чуть не потеряла дар речи! Сергей, ее Сергей был абсолютно пьян. И точно таким же был Чимча.
– Сережа! Вы когда напились то? Чимча! А как же свадьба?
– Едем! – громогласно вскричал Чимча.
На том же авто, на котором их встречал Чимча в аэропорту они поехали, как потом поняла Аглая, в Абхазию. До этого она бывала в Грузии и в Абхазии, но сейчас она смотрела на все новыми глазами. Их вез какой-то парень, как две капли воды похожий на Чимчу, они ехали с такой бешеной скоростью, что Аглаю начало укачивать.
– Ой, мне кажется сейчас плохо будет – сказала Аглая, толкая задремавшего Сергея.
– Стой, братан, стой! – сонным голосом сказал Сергей, – что случилось, девочка моя?
– Плохо говорю мне, выйти надо!
– Надо выпить! – весело вставил Чимча, который уже не помнил зачем он вообще едет домой. Слушай, что говорю, на. – и он протянул Аглае военную флягу. Она открыла и попробовала немного. Там был коньяк.
– Не, я не могу! – отказалась она.
– Пей говорю! Все как рукой снимет! – сказал Чимча.
– Выдохни, а потом не дыши и пей – проинструктировал ее Сергей.
Она выдохнула и хлебнула из фляги. По телу разлилось приятное тепло, а потом в голове что-то сместилось и стало очень смешно.
– Да! Хорошо! – почти пропела Аглая. И они рванули дальше.
Теперь ее не укачивало, она смотрела на мелькающие деревья, на море, которое виднелось за ними. Оно сливалось с таким же голубым небом и только солнечный диск указывал, что между водой и воздухом есть граница.
Чимча жил не в городе, его село, название которого Аглая забыла сразу как только услышала, находилось между Гаграми и Пицундой на побережье. К слову, это было даже не село, а две улицы с частными домами, причем Аглае показалось, что все жители села состояли друг с другом в каких-то родственных связях и единственными гостями на этом мероприятии были они с Сергеем. После стандартной процедуры регистрации в местном сельсовете, которая проходила совсем не так, как показывали в кино, а постоянно сопровождалась криками на абхазском языке, смехом и потрепыванием Чимчи по его черным волосам, молодым наконец-то выдали Свидетельство о браке и вся гудящая толпа направилась в соседний двор, где прямо на улице были накрыты столы. То есть столы-то были, но за тарелками, кувшинами, плошками с какой-то национальной едой и огромным количеством бутылок, столов видно не было. Аглая и Сергей, как почетные гости удостоились места рядом с Чимчиным дедушкой. Аглая потом несколько раз пожалела, что села рядом со стариком!
Дедушка Заур оказался живее всех живых! Он поднимал бокал за бокалом, а когда кто-то (в частности Аглая) пытался пропустить очередное поздравление молодых, то дедушка Заур останавливался, а за ним останавливались все и грозным скрипучим голосом произносил что-то типа: «Как?! За здоровье! Не хочешь? Обижаешь? Надо из уважения». Потом были танцы и снова поздравления, танцы и поздравления и так бесконечное количество раз. Сергей начал клевать носом.
– Серега, может пойдем? – тихо спросила Аглая
– Ээээ, куда пойдем? – вступил дедушка Заур, хотя Аглая почему-то была уверена, что он глухой.
– Да хватит уже, вон совсем еле сидит – попыталась она убедить аксакала
– не! Какой пора? Какой надо? Танцевать иди. – он подтолкнул к Аглае молодого парня.
Аглая пошла танцевать под резвую кавказскую музыку. Как вдруг Сергей поднял голову, посмотрел на нее, а потом встал и качаясь пошел к ней.
– Что происходит? – спросил он у молодого кавказца, – Это моя женщина. Подержи очки (сказал он уже Аглае).
Дальше трудно сказать кто начал первым! Но веселое кавказское застолье увенчалось грандиозной дракой. Возможно приехала бы и милиция, но единственный сельский милиционер был двоюродным братом невесты, поэтому вызывать его было не надо, тем более, что он как самый активный участник потасовки получил в нос одним из первых. Все снова решил великий авторитет дедушки Заура. Он со всей силы бросил в стену полный кувшин с вином, тот разбился с сильным грохотом, оставив на стене ярко красный след.
– Сели все! – негромко, но строго сказал дедушка и перешел на абхазский. Потом по-русски сказал:
– Ваха, отвези гостей в аэропорт и посади на самолет!
В самолете она вспоминала все, что произошло с ней за последние три дня. Удивительным было то, что она даже не подозревала о существовании того параллельного мира, в который попала. Это были те же места, тот же город Сочи, то же море и такие же люди, загорающие на пляже, но все это было, как маленькая часть дозволенного удовольствия. А жизнь, которую вкусила она, делала ее владелицей и хозяйкой! Ей нравилось это ощущение, но что-то непонятно неприятное сосало под ложечкой. Это напоминало то, как впервые пробуешь оливки: ты знаешь – это вкусно, но потом оказывается- они соленые и надо сделать вид, что тебе нравится, надев маску удовлетворенного состояния от отведанного деликатеса.
Она все еще надеялась, что снова встретится с Михаилом. Надеялась, потому что в последний раз она была самой собой в их единственную ночь и потом, в записках.
Сергей же действительно раскрыл ей глаза на многое…. Она увидела всю изнанку той привычной розовой интеллигентной питерской жизни. Ее пугало многое, но рядом был Сергей, поэтому она была уверена, что с ней ничего не случится, что ее не обидят и, самое главное! Она верила, что он ее никогда не бросит. Мысли о малознакомом Михаиле уходили на второй, а потом на третий план. Постепенно превращая его в интересное приключение, в то время как с Сергеем они стали как одно целое, как инь и янь, как черное и белое…
– Мне надо уехать – неожиданно вечером сказал Сергей
– И ты не вернешься? – спросила Аглая.- ты говорил, что скоро уедешь… все? – она готова была расплакаться. Этот неказистый парень, с лохматыми волосами стал частью ее… Теперь она знала, что жизнь не розовые сопли, а бывает жестокой и грязной, но ей безумно страшно было оставаться здесь, в этой жизни, без него.
– Я не знаю… Нет! Я вернусь… но…я не знаю… ты будешь меня ждать?
– Да, я буду тебя ждать…
Он уехал, заплатив за комнату на три месяца вперед, а она стала его ждать… Три месяца подходили к концу, ее подруги говорили, что пора уже забить и постоянно подсовывали ей для знакомства разных молодых людей. Но она ничего не могла сделать. Она боялась новых отношений, потому что теперь она знала, что жизнь – это не розовые сопли, но умению распознавать людские мотивы Сергей ее не научил.
Сосед начал водить в дом новых кандидатов на проживание в комнате Сергея, это повергало Аглаю в депрессию, она даже попробовала курить… надежда таяла с каждым днем.
Неожиданно, как снег летом, вернулось воспоминание о Михаиле, она собралась и пошла на мост. «Наверняка нет ничего» – подумала Аглая и заглянула в щель, записка! Там была записка: «Милая моя девочка, наше случайное знакомство, наша белая ночь, подарили мне надежду на всё: на жизнь, на любовь, на радость. Я думал, что уже никогда не смогу сказать, что мне было хорошо. Я не знаю, встретимся ли мы вновь, я уезжаю. Не знаю, вернусь ли я, Но я верю, что, если наша встреча была нужна нам обоим, мы обязательно встретимся. Живи счастливо! И старайся без меня не застревать на этом берегу. Михаил» «Все, наверное поеду к маме… институт позади, что мне тут делать? Да, Серега был прав – жизнь – не конфетки, но хорошо, что он был в моей жизни, если бы его не было, то многое, даже пусть некрасивое и пошлое, осталось бы для меня закрытым. Все, решено, поеду к родителям и выйду замуж за того, за кого мама скажет и буду просто жить…» – думала она лежа на диване. Как вдруг в дверь позвонили…
-Кто? – спросила она
– Открывай, радость моя
Ее сердце забилось, она вдруг вспомнила, что только что ревела и теперь глаза опухли, нос покраснел, а на лица остались черные борозды от дешевой питерской туши…она несколько секунд колебалась…
Снова раздался звонок в дверь
– Эй! Это я!..
Она открыла.
– Здравствуй, девочка моя – сказал Сергей и протянул ей две шоколадки.
– А мой сосед твою комнату сдал… – почему то сказала она
– Я разберусь.
Всю ночь они не могли оторваться друг от друга. Он ничего не рассказывал о том где был, что делал, она не спрашивала. Уснули только часа в три ночи. Аглая впервые за три месяца уснула сразу, без размышлений и слез.
На утро Сергей сказал ей:
– Пойдем погуляем…
Они шли по проспекту Карла Маркса (как назывался Большой Сампсоньевский раньше), впереди виднелось здание Дворца бракосочетания, которое в народе называли «крематорием», из-за органной трубы, весьма сильно напоминавшей трубу крематория.
– Давай поженимся? – вдруг сказал Сергей
Она посмотрела на него…
– Давай, но я паспорт не взяла
– Я взял…
И они пошли в ЗАГС….
Они поженились, на свадьбу пришли друзья, приехала мама Сергей, народу собралось человек 100, только мама Аглаи категорически отказалась принимать это решение дочери…Никто из ее родных не приехал, а сестра даже звонила маме Сергея и пыталась убедить ее устроить разгон и расстроить свадьбу. Но, они поженились….
Они прожили вместе три года, когда у них родилась Полина. После рождения Полины в ней что-то изменилось. Тогда впервые она подумала, что время не идет прямолинейно… Она как будто снова проживала свою жизнь, только теперь мамой была она. Все повторялось… Только теперь она заняла место своей мамы… Как будто жизнь давала ей шанс исправить всё, что так топорно и жестко делала ее мать…А Сергей…Сергей оставался таким же, как и был. Их духовная связь рушилась, превращаясь в непонимание. Ее раздражали его спонтанные отъезды, то, что он не зарабатывал денег… Как будто он продолжал идти по той же дороге, а она свернула на другую…
С ним, с Сергеем, у нее все было всегда в первый раз… и первое расставание тоже было с ним. Развелись они так же, как и поженились: шутя и смеясь. Только потом, спустя некоторое время стало понятно, что теперь они посторонние люди, а потом, через много лет, когда Полина стала взрослой, им обоим стало понятно, что ближе и роднее, чем они нет и не может быть на свете… Они жили свои жизни, любили разных людей, но навечно оставались связанными невидимой нитью…
Лето 2018
Аглая закрыла глаза, поезд стремительно приближался к городу.
В Питере было на удивление солнечно. Ее никто не встречал, чему она была весьма рада. Надя– подруга-юбилярша – отдала ей на неделю небольшую квартирку на улице Красного текстильщика. Аглая заехала к ней на работу за ключом и после бурных и сбивчивых разговоров о прошлом и предстоящем юбилее, отправилась в свое временное пристанище. Там она вдруг почувствовала, что очень устала, прилегла на диван и уснула…
Она бежала изо всех сил, но мост не собирался оценить ее старания, он медленно шел вверх и вот она уже не может подниматься по нему, ноги оторвались от земли и она начала падать…вздрогнула и проснулась. «Приснится же такое! А говорят, что на новом месте жених приснится невесте» – подумала она, открыв глаза. Сон пропал, на улице царствовала белая ночь. Аглая заварила кофе, который Надя предусмотрительно купила к ее приезду и подошла к окну. Питер напомнил о многом… О друзьях, которые оказались самыми верными, о любовниках и снова об этом случайном знакомом: Михаиле.
– Все! Хватит гундеть! – сама себе сказала Аглая и решительно допила кофе.
Она оделась потеплее и посмотрела на часы. Было начало девятого вечера, за окном светило солнце, отражаясь в окнах. Она вышла из парадной и осмотрелась, решая куда же ей пойти. И пошла в сторону Суворовского проспекта. «Наверное некоторые люди сочтут меня сумасшедшей, но я так скучала по тебе» – почти вслух думала Аглая – «Здравствуй, мой родной, любимый, самый теплый город. Ты совсем не изменился. Суворовский, такой же суровый, Советские улицы, выдержавшие переименование, а ведь были Каретными и Рождественскими, да видимо уступили свои имена столичным тезкам, вы тоже такие же. Где-то тут, недалеко от 3-Советской, работала в больнице моя подруга, большая любительница животных, подарившая мне Шницеля – самого вредного кота в мире.» Аглая шла довольно быстрым шагом, не потому что она опаздывала, просто она мгновенно слилась с общим ритмом родного города, ее сердце билось с ним в унисон. «А вот и ты! Привет Московский (вокзал)! Сколько раз ты выплевывал меня из душных поездов на эту площадь! Ах, да! Ты же был местом, где продавались удивительно вкусные пирожки, теперь, скорее всего, ты утратил свою славу кулинарного лидера. У тебя изменился цвет, правила парковки и количество автомобилей около тебя, но ты и раньше ты был чуть ли не единственным местом где жизнь кипела круглосуточно». Она перешла через Лиговский проспект и заглянула внутрь метро. «Место моих свиданий!» Она осмотрела стоящих у выхода с эскалатора людей: «Ничего не меняется, это радует». Дальше она прошла по Невскому проспекту: каждый дом и каждый мост были ей, как родные люди. На Фонтанке она задержалась и свернула направо, в сторону цирка. Неожиданно к ней обратилась женщина:
– Простите, а Вы не скажете, где здесь дом Анны Ахматовой?
– Ахматовой? Конечно, я покажу Вам, пойдемте.
Аглая пошла по набережной, женщина шла рядом.
– Вы знаете, почему река называется Фонтанка? – спросила Аглая у новой знакомой.
– Нет, наверное из-за фонтанов…
– Да, а если внимательно посмотреть на карту города, то заметно, что речка как бы отделяет его парадную часть. Раньше она была маленькой болотной речкой называли ее – Ерик и только потом — Фонтанной рекой. Вы правы, по ней проходили трубы для фонтанов Летнего сада. Вот это дом-музей Анны Ахматовой.
– Спасибо большое, счастья Вам – поблагодарила ее женщина.
Аглая решила не возвращаться на Невский и по мосту Белинского перешла на другую сторону реки, мимо Цирка, пошла проведать Михайловский замок. «Ну, привет! Мистический и прекрасный! Да, Павел 1 действительно постарался, чтобы стены замка были крепкими. Я так боялась слушать истории о том, что происходит в твоих хоромах с наступлением ночи! Наверное, Архангел Михаил, в честь которого тебя назвали, до сих пор следит за всем, что тут происходит» – Аглая остановилась и еще раз посмотрела на здание. – «Будет время, загляну». Она пошла по Садовой и направилась к Марсову полю, там недолго посидела на скамейке, с непривычки немного гудели ноги, но Питер не спал, он как будто говорил: «Эй, давай, я тоже ждал тебя, пошли!» Аглая вышла на набережную. Троицкий мост еще не развели, было слишком рано. Она хотела посмотреть на Неву, но передумала, по набережной она пошла к Эрмитажу. У Зимнего дворца было оживленно. Повернув на Дворцовую площадь Аглая услышала, как у Александрийского столпа играет саксофонист. Она встала недалеко и закрыла глаза. Музыка, отскакивая от стен Главного штаба поднималась вверх и снова опускалась, как бы качаясь в такт медленному движению невской воды.
– Очень красиво играете, спасибо – сказала Аглая музыканту и положила в его коробку немного денег.
Она пошла мимо Адмиралтейства к Исаакиевскому Собору. Это было одно из любимейших ее мест. Каждый раз она снова и снова рассматривала великое создание Монферрана. Рядом с ней молодая девушка рассказывала парню историю постройки собора.
-Простите, – сказала Аглая, – а знаете есть такая легенда, говорят, что Александр II заметил среди скульптур святых, поклоном приветствующих Исаакия Долматского, самого Монферрана держащим голову прямо. Сочтя архитектора гордецом, император якобы не подал ему руки и не поблагодарил за работу, отчего тот расстроился, слег и умер. Но в действительности Монферран умер от острого приступа ревматизма, случившегося после перенесенного воспаления лёгких. Он завещал похоронить себя в Исаакиевском соборе, но Александр II не дал на это согласия. Вдова Монферрана увезла тело зодчего в Париж, где он и был похоронен на Монмартрском кладбище, а над входом в храм написано: «Господи, силою твоею возвеселится царь». Ой простите, что-то я увлеклась. – Ничего, спасибо вам большое.
Аглая неопределенно взмахнула рукой и пошла дальше. Ноги сами принесли ее к тому дому, где много лет назад жила ее бабушка, где она впервые поняла, что такое любовь. Она быстро нашла этот дом, ей очень хотелось зайти в парадную, но массивная железная дверь была закрыта. Звонить в домофон Аглая не решилась. Постояв немного она пошла на Невский проспект и погрузившись в Питерскую ночь добрела до площади Александра Невского. Там она зашла в кафе, заказала кофе и достала листок и ручку. «Самое время написать стихотворение» – сама себе сказала Аглая:
Город, одетый в плащ, по рукавам проспектов
Плывет вдоль своей Невы, в обнимку с солнечным светом.
Город, закутанный в шарф, вечно покрытый дымкой
Летом похож на шарж, выдуманный поэтом…
Белых ночей ворожба сон забирает зимний,
Городу не до сна, он умывается ливнем.
Тихо течет Нева, город не спит, не дремлет,
И закутавшись в шарф музыке красок внемлет.
Проспекты, как рукава, карманы — дворы-колодцы,
Городу не до сна, город гуляет с солнцем.
Лето быстро пройдет, белая ночь отступит,
Город, одетый в плащ зимою ее не забудет
Допив кофе, она вышла на набережную «Питер, мой милый Питер, если я и любила кого-то по-настоящему, так это тебя» – подумала Аглая, надела наушники и под бодрящую музыку группы «Ленинград» направилась к Большеохтинскому мосту.
Глава 2 Михаил
Лето 2018 год
Он был как все, но…! всегда он и другие осознавали и видели это «но», которое частенько портило его взаимоотношения как с женщинами, так и с мужчинами, претендующими на его дружбу. Иногда, он и сам пытался разобраться в природе этого «но», непреодолимо вылезающей и показывающей характер…
Может причиной была мама, лишившая его возможности общаться с отцом? Она так и не смогла объяснить почему он ушел, на вопросы отвечала словами Фаины Раневской, о том, что все мужики козлы и обманщики… и самое главное, что она до последней минуты была убеждена в этой истине. Он не понимал, чего хотела добиться его мать, рассказывая о мужиках-козлах сыну, который при любом раскладе через энное количество лет присоединился бы к этому «стаду»… он вообще не понимал, как мать смогла родить на свет двух сыновей! «Какая-то насмешка бога!»- думал он-«У нее, такой гордой и нетерпимой к мужскому полу женщине, родились именно сыновья…» Он помнил, что изо всех сил старался соответствовать требованиям матери, а она только иногда его хвалила, всегда вставляя в похвалу какие -нибудь острые словечки из-за чего все ее слова больше напоминали сарказм. Он многое понял благодаря ей. Она была отражением всех женских недоверий и переживаний, тоски по сильному плечу и гордости… она многое дала ему, но осталось непонятным и закрытым только одно: любовь… та самая, обыкновенная любовь между женщиной и мужчиной, которая делает его героем, а ее объектом восхищения. Он знал, что надо дарить женщинам цветы, делать подарки, говорить какие-то слова, но совершенно не понимал зачем это надо ему лично. Эту тайну должен был знать отец, но он исчез…просто так- растворился в этом большом густонаселенном мире.
Все что он помнил об отце было связано с абсурдом или стало казаться таковым с годами. К примеру, он как-то раз на 8 марта подарил матери не букет цветов, а альбом с гербарием, который сам насобирал а прошлом году. Мать тогда кричала и разорвала этот альбом на мелкие кусочки. Отец же вышел на улицу, и купил в первом попавшемся магазине розы на всю зарплату, принес их и кинул матери на подол, а она опять возмутилась, теперь уже тому, что он потратил все деньги… Отец вообще видел мир, как будто с изнанки…он обожал слушать его разговоры обо все, что выпирало, как изнаночной шов. Отец как-то сказал, что они с матерью даже, если смотрят в одну сторону, то сидят совершенно разные картинки. Иногда нашему герою казалось, что его генетический код, сложившийся из этих категорических противоположностей рано или поздно адаптируется к общепринятым нормам людского общества, и это произошло…произошло, но только внешне. Внутри он постоянно ощущал дискомфорт он стандартов и мерок, которые придумали себе люди. Михаил знал: как, где и что надо говорить, когда надо быть строгим, а когда можно расслабиться и покутить, но всегда, с самого детства, видел несуразность и тупость происходящего. Он добился, чего хотел. Без участия в криминале, без подстав и взяток. После своего 25-летия он уехал из Петербурга стремительно и не раздумывая, согласившись работать в маленьком городке Бикинского района Хабаровского края. Ему нечего было терять, никто его не ждал, он никого не любил и не хотел любить. Там он просто нашел Марину, без лишних эмоций женился и начал карабкаться по карьерной лестнице. Его маленькая, но стабильная фирма строила небольшие объекты по всей стране. Вот и сейчас его телефон разрывался от звонков, его ждали на объекте. Он сидел в аэропорту в ожидании рейса. Телефон снова зазвонил, он посмотрел на экран: дочь.
-Привет, золото!
– Папа, а ты скоро приедешь?
– Скоро, сейчас по делам смотаюсь и сразу к тебе.
– А бабушка говорит, что ты где-то витаешь!
– Дай мне бабушку.
-Алле – раздался голос бывшей тещи в трубке.- Миша, уже август! Ты собираешься Наташу в школу собирать! Сколько можно ждать? Я тоже все лето в Питере, я на море хочу!
– Оксана Петровна! Я дня через три буду, Наташу заберу.
После смерти жены, он каждое лето отвозил дочку на пару недель в Петербург, к бабушке, но в этот раз работы было слишком много, поэтому Наташа провела там почти все лето.
Он вспомнил, как нелепо и быстро ушла его жена…
За два года до этого
-Миша, это Оксана Петровна- услышал он голос бывшей тещи.
-Что то случилось? Что-то с Наташей?
– Нет. Миша…- теща заплакала- Мишенька, Марина умерла.
– Как? Как умерла? Почему?
– Она позавчера в доме убирала и уколола палец…
– Ну! И что? Прекратите рыдать! Что?!
– Вечером поднялась температура, мы скорую вызвали, а она…по дороге….умерла…сказали заражение крови, газовая гангрена. Мишенька, приезжай. Я не знаю, что мне делать…
-Завтра буду. – сказал он и повесил трубку.,, Умерла…,,- подумал он. Странно, но он не чувствовал боли утраты, просто было ощущение, что противник, с которым шла долгая и изнурительная борьба, вдруг исчез и он остался на ринге один.
Потом были похороны, и самый страшный момент: он сказал дочери, что мамы больше нет. Теща тогда обвиняла его во всех грехах, сын тоже злился, а он не чувствовал почти ничего!
Когда он встретил Марину, он был уверен на сто процентов, что жениться по любви могут только полные идиоты. Марина была для него, как удобный диван: в дела не вмешивалась, вопросов не задавала. Наверное, поэтому он остался именно с ней. Потом родились дети и вся его жизнь вообще завертелась вокруг них, а Марина просто была их мамой. Но даже самый удобный диван рано или поздно превращается в скрипучую доску. Постепенно с женой стало невозможно разговаривать, потом что-то рассказывать, потом захотелось от нее побольше скрывать. И однажды, буквально в один день Михаил понял, что с человеком, который носит его фамилию у него нет совершенно ничего общего. Дети были, он старался сохранять эту важную грань – уважение к матери, но Марина настолько увлеклась войной, что имела только свою правду. Кровопролитная, вернее нервопролитная борьба привела к тому, что жена, по ее мнению отвоевала квартиру, и загнала Михаила в абсолютный тупик. Суды, адвокаты и прочая мышиная возня изматывали его, но он смог вырвать самое главное – общение с дочкой, правда по разрешению Марины, но все- таки! Сын вообще вырос человеком независимым, скорее всего он просто забил на обоих родителей и несмотря на их воспитательные порывы делал все только по-своему.
Михаил ушел, когда сын был в армии, он оставил родительскую квартиру (дорогую сердцу, поссорившись с братом), оставил Питер и переехал в Москву. Но в Питере осталась дочка- Наташка, поэтому и Питер остался, его не удалось стереть из жизни, вместе со всем этим осталась и Марина. А самое главное он не мог позволить себе повторить тот же путь, что и отец… Он твердо решил, что никогда, даже если Марина оберет его до нитки, не исчезнет из жизни своих детей. Он будет, плохой или хороший, но будет всегда рядом. «Может быть, я бы мог любить Марину, если бы не Вера» – подумал Михаил. – «Нет, я не был бы с Мариной, если бы не Вера» – поправил он сам себя.
Тогда, весной 1991 года, в электричке они ввалились в тамбур последнего вагона, продолжая хохотать над всем подряд. Вдруг Михаил почувствовал, что на что-то наступил. Он оглянулся и увидел, сидящую на корточках девушку.
-Ай!- вскрикнула она, – руку, руку раздавил.
– Прости, золотце, я …- Михаил начал смеяться.
Девушка тоже заулыбалась.
Он взял ее руку, чтобы посмотреть сильно ли наступил на нее, рука была нереально тонкой. И вся она нереальной.
– Поедем с нами? Со мной?
– Почему бы и нет, легко согласилась она.
Потом был бесконечно долгий, изматывающий и поднимающий до небес секс, Михаил даже не понял сколько они это делали, но Вера притягивала его на каком-то животном уровне.
Он прикипел к этой необычной девчонке, похожей на певицу Линду.
Но она исчезла также неожиданно, как и появилась. Он чувствовал себя обманутым, потому что все его самые чистые порывы были растоптаны и проглочены монстром, который назывался страсть. Вера разбила ему сердце, поэтому он был уверен на сто процентов, что если жениться, то только на удобной и тихой, чтобы секс по расписанию и дети по плану.
В реальность его вернул стандартный монотонный женский голос сообщивший о том, что регистрация на его рейс начинается, другая продолжается, а третья заканчивается. «Вот интересный момент! – подумал Михаил, – почему голоса этих сотрудниц аэропортов так похожи, может они и внешне все на одно лицо, как Смиты из фильма «Матрица».
И снова воспоминания выплыли из глубин памяти: года четыре назад, после трехдневной борьбы с женой (уже бывшей) и тещей (такой же бывшей) ему удалось отвоевать у них поездку с дочкой в Москву на три дня. Борьба выглядела так: сидя на кухне за налитыми чашками с чаем полушепотом они разговаривали, причем не особо выбирая выражения:
– Михаил, ты не имеешь права так говорить – прокричала шепотом теща, – ты сам знаешь ли еще тот, знаешь ли…
– Оксана Петровна! – почти сорвался Михаил
– Не ори – улыбаясь одернула его Марина, – ребенка напугаешь.
Все оглянулись на мирно играющую в куклы Наташу, которая была уверена, что папа, мама и бабушка пьют чай и разговаривают о погоде.
– Я гарантирую, что через три дня Наташа будет дома и в понедельник пойдет в детский сад! – сказал Михаил одновременно помахав дочке рукой.
В таком стиле разговор продолжался уже почти час. В конце концов теща сдалась:
– Ладно! Уговорил! Но имей ввиду! Не привезешь ее в воскресенье мы в полицию пойдем, тебя посадят!
Они провели вместе с Наташей целых три дня, гуляли, играли, Михаил старался чтобы его маленькая дочка запомнила эти моменты.
Он предусмотрительно взял билет на ранее утро, чтобы к обеду привезти Наташу и чтобы не застать дома жену, которая обязательно бы испортила своими комментариями все впечатление от московских каникул.
Он проснулся от того, что Наташа хлопала его по щекам своими ручонками:
-Папа! Я проснулась! Я йогурт хочу!
Михаил открыл глаза и посмотрел на часы. Было без четверти девять! Их самолет улетел сорок минут назад!
– О ужас! – охнул Михаил, – Наташка. Мы на самолет опоздали. Теперь бабушка будет…
– Ругать тебя? – перебила его дочка
– Ну можно и так сказать. Давай быстро поедим и поедем.
– Поедим и поедем, поедем – забубнила дочка какую-то свою песенку.
Он посмотрел все ближайшие рейсы и нашел удобный.
Въехав на территорию аэропорта он услышал, как монотонный женский голос с интонацией доброй медсестры сообщил, что его ждет административная и уголовная ответственность. «Предвестница ответственности, хоть бы не уволокли в кутузку по прилету» – подумал Михаил. В это время радиоголос женщины-Смита произнес отгадку за что же ни в чем не повинные посетители аэропорта предстают перед вышеперечисленными ответственностями. Оказалось, что на священной территории привокзальной площади категорически запрещалось использовать эстакаду для парковки автотранспорта, что являлось грубым нарушением безопасности! Михаил как не слушал эту тетку, так и не понял в чем смысл произносимых ею слов. Толи она так сильно беспокоилась о всеобщей безопасности, толи угрожала всем тюрьмой. «Великий человек придумал эти слова, даже перекреститься захотелось» – подумал он и улыбнувшись дочке отправился в здание аэропорта.
– Ваш паспорт., Мужчина! Я вам говорю, паспорт давайте- Михаил выплыл из своих воспоминаний на голос.
В самолёте рядом оказалась симпатичная девушка с телефоном.
– Здравствуйте. – обратился он к красотке
– Привет, а можно я сяду к окошка? – с кошачьей интонацией спросила незнакомка
– Только, если скажите, как вас зовут
– Ольга- улыбнулась девушка.
– Ольга- зачем-то повторил он- садитесь. Я немного подремлю с вашего позволения? И закрыл глаза.
Самолёт начал набирать скорость…
Вдруг девушка толкнула его локтем и сказала: «Свободен лишь тот, кто утратил все, ради чего стоит жить» – ЭриК Мария Ремарк.
– ЭриХ – поправил ее Михаил.
– Да не суть… Мне кажется это про Вас.
Весь полет Михаил почему-то думал о словах девушки, то есть о словах Ремарка. Был ли он – Михаил свободен? Нет, он не утратил того, ради чего ему надо было жить. Скорее он просто потерял что-то, оно высыпалось из карманов его души пока он был занят карьерой и решением всяких проблем, просто рассыпалось, а он не заметил.
Проведя три дня в суматошных переговорах, беготне по объектам, подписании всяких смет и переводов Михаил наконец-то сел в самолет, который летел в его родной Питер, где его ждала дочка.
Выйдя на привокзальную площадь, Михаил вспомнил, что не включил телефон. Как только загорелся экран пришло сообщение от тещи: «Миша, ты не сказал, когда ты приедешь. Мы с Наташей уехали на дачу. Там День рождения у Никиты, Наташенька очень хотела поехать. Так что будем завтра, где-то часов в 12». «Блин!» – подумал он и взглянул на часы. Было начало третьего. – «Ну, что же. Может это и к лучшему». Он вернулся в здание вокзала, чтобы сесть на аэроэкспресс, ехать на такси не хотелось. Неожиданно его внимание привлекла витрина с надписью «АНТИКВАРИАТ дешево». Он подошел и стал рассматривать всякую всячину, которую петербуржцы по разным причина предпочли продать. И вдруг его обдало жаром! На красной подушечке лежал кулон в виде слоника. Попонка была сделана из маленьких голубых камешков. Странно, но все камешки были на месте, хотя он точно помнил, что их не хватало. По нему снова пронеслась волна нежности, как тогда в квартире старого питерского интеллигента Ильи Григорьевича, когда девушка Аглая отдала ему этот кулон. Наверное за все время с тех пор он не испытывал подобного ощущения от человеческих поступков. Михаил распахнул дверь и вошел в лавку…
Приехав в город он сходил на могилу матери. Немного посидел около нее, то ли вспоминая детство, то ли снова ища в себе то, за что бы его могла похвалить мать.
К вечеру он снял небольшой номер в гостинице в самом центре города, пообедал в небольшом ресторанчике и пошел к Большеохтинскому мосту. Зачем он решил туда пойти, Михаил не знал, скорее всего, какое-то необъяснимое волнение подталкивало его к тому месту, где он встретил и потерял девушку, сумевшую отдать нечто дорогое малознакомому старику, чтобы вернуть в его уставшее сердце утраченную любовь.
Глава Встреча
Лето 2018 год «Боже мой! Как это было давно»- подумала она, стоя на набережной. Не зная зачем, но она спустилась по ступенькам и просунула руку в ту самую щель, где они договорились с парнем по имени Михаил прятать записки. Там что-то лежало. Аглая достала пожелтевший листок, засунутый в полиэтиленовый пакет. Некоторые слова были размазаны, но она смогла прочитать: «Аглая, я не уверен, что ты вообще помнишь обо мне, ведь прошло почти два года. Я буду приходить к мосту каждую субботу в 10 вечера… Михаил»
Она стояла в оцепенении от удивления!
-Что зависла? – услышала она голос позади…   – А? Вот. Записка – она повернулась. Рядом стоял Михаил.
– А я вспоминал тебя, то есть, нет, вру. Я вспомнил и пришел… — Михаил никак не мог подобрать слов и сказал: Ты быстро бегала раньше.
– Так не бывает. – то ли спрашивая, то ли утверждая сказала она.
– Куришь?
– Нет.
– Тогда пойдем выпьем с тобой по стаканчику кальвадоса?
– Как у Ремарка?
– Романтика кальвадоса – объединяет людей. – сказал Михаил.
В это время Большеохтинский мост ожил и начал плавное движение вверх, преграждая путь назад в прошлое, оставляя наших героев на одной стороне.
Отчего-то установилось неловкое молчание. Они так хотели и искали этой встречи, а теперь стояли молча и смотрели на реку.
– Ты изменилась.
– Постарела? Но мне как-то не хочется обсуждать что у меня выросло, а что обвисло – шутливо сказала Аглая.
– Нет, я ошибся! Ты не изменилась, такая же ...

(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)