Изыдя.

Жизнь в современном городе невозможно представить без опять же современных торговых центров. Это раньше, в прошлом веке, граждане собирались в других местах, не потому, что их интересовали только товары, представленные теперь в широчайшем ассортименте, интересы у них немного отличались от наших. Собирались они в Домах и Дворцах Культуры, не только для того, что бы посмотреть кино, концерт или спектакль, они могли встретиться нам на лекции по интересующим их вопросам, выяснить есть ли жизнь на Марсе, например, могли встретиться там и побеседовать с заезжими космонавтами или полярниками. Да на обычном профсоюзном собрании в конце концов могли порешать какие-то вопросы, или товарищеским судом осудить действия какого-нибудь хулигана, несуна или товарища пристрастившегося к пагубным привычкам.
Конечно, есть кроме ДК и другие места, например церкви и храмы, и в них тоже можно купить что-то, как и в торговых центрах. Дома и Дворцы Культуры не продавали ничего, кроме билетов на концерты и кино и того, что продавалось в их буфетах, всё остальное в них было бесплатно. Это и было подобие храмов, не обременённых религией, торговлей, где люди просто встречались и проводили время с пользой, узнавали что-то новое и решали какие-то вопросы. А вечером там бывали танцы и кино «до шестнадцати». Кроме всего этого при них же порой бывали спортивные залы с кучей разных секций для детей и взрослых, кружки по интересам и чего только там не было.
Нельзя сказать что все они сейчас стоят в запустении и покрываются плесенью. Некоторым из них повезло больше, некоторым не повезло совсем, но они всё-таки существуют, построенные на века, для потомков, из кирпича или камня, облицованные мрамором или гранитом, иногда просто отштукатуренные, но с барельефами и прочими украшениями, соответствующие эпохе и достижениям того времени.
Храмы и церкви, тоже построенные на века и изобилующие архитектурными излишествами по меркам современных жителей, тоже сохранились в огромных количествах, и те, что строятся сейчас, выглядят почти точно так же, как и их более древние собратья, но речь не о них…
На текущий момент большинство граждан собираются в современных храмах — это Храмы Потребления. Речь идёт о торговых центрах. И чего здесь только нет… Есть всё, кроме «архитектурных излишеств», которых они лишены в угоду веяниям времени, прямоугольные, с ровными безликими стенами, со стеклянными дверьми, эскалаторами и лифтами, с огромными окнами, но не везде, иногда их просто нет. Как грибы после дождя выросшие повсюду и повсеместно, обзаведясь громкими именами, ставшие ориентирами, они прочно вошли в нашу жизнь и окопались в ней.
Сейчас не принято встречаться возле памятника, ДК, вокзала или сквера, все сразу идут и едут туда, в Храмы Потребления. Там есть где оставить под присмотром машину, есть где посмотреть кино, есть где прикупить барахлишка, перекусить или просто на всё это поглазеть, а в некоторых даже можно покататься на коньках, причём круглый год.
Именно в таком торговом центре и произошёл один инцидент, который тут же постарались скрыть и больше никогда о нём не упоминать. Участники же этого инцидента, а их набралось по некоторым подсчётом от нескольких сотен до полутора тысяч, постарались замолчать о своём участии и всячески отрицают это. Причины этого будут понятны позже. А произошло там следующее.
Как известно Декабрь месяц очень напряжённый, в том плане, что это конец текущего года, заканчивающийся встречей нового. И, как всем известно, встречать его принято с размахом, ибо как встретишь его, так и проведёшь, хотя это не точно. Обычно происходит наоборот. Самое начало года, с боем курантов, речами ответственных за что-то там лиц и взрывами петард с утра первого дня следующего года плавно перетекает в целую декаду застоя и порой даже апатии, не у всех, конечно, а у основной массы граждан. И готовиться к этому ответственному мероприятию следует ответственно — заранее запасаться подарками, продуктами, едой. Это не повторение одного и того же, это разные категории, кто знает, тот поймёт. Украшениями, причиндальчиками всякими и прочими необходимыми веществами и предметами, но здесь каждый сам решает что ему необходимо, что нет, или полагается на рекламу, в том числе и на ту, которой пестрят стены торговых центров.
Вера и Софья подруги ещё со школы. Это сейчас им под сорок, и за плечами огромный жизненный опыт, а раньше это были ого-го какие девчёнки. Да таким они, по сути и остались, просто повзрослели, в ДК не ходят, волейболом больше не занимаются, в хоре не поют, религии тоже сторонятся, вот и встретились в Храме Потребления, на так называемом «фуд-корте». Под этим безликим, звучащим, словно так нарекли его оккупанты, названием, скрывается большая поляна, вдоль и поперёк заставленная столиками и стульями. Шум и гам там как вокзале или на рынке, суета невозможная, все на виду, но это никого не смущает, уже привыкли. Сидят себе за столиками, потребляют, одновременно с этим посматривая, что же потребляют другие.
— Ой, Веруньчик!- заверещала Софья, увидев как её давняя подруга отгоняет от свободных за её столиком мест молодую парочку с подносом, показывая жестами, что ждёт их в скором будущем, если они не прекратят посягательств,- ты здесь уже?
Увидев голосящую подругу, подкрадывающуюся с громкими криками к только что почти свободному столику, парочка мгновенно капитулировала и посягательства прекратила, ударившись в новые поиски свободного местечка. Софья поставила свой поднос на столик и обняла подругу за плечи.
— Ну как ты?- спросила она, усаживаясь напротив,- рассказывай давай. Ой… Да ты прям помолодела вся, похорошела… Володька твой как?
— Ой, да чего ему будет-то, тому Володьке,- усмехнулась Вера,- из таксистов ушёл, я его хоть дома видеть стала, на работу устроился.
— Надо же,- удивилась Софья,- а ведь сколько лет тебе голову морочил, мерзавец, что кроме такси ничего больше не найдёшь, крови-то сколько выпил, падлюка.
— Ну да, пересмотрел взгляды,- улыбнулась Вера. Тем временем в её сумке, стоящей на соседнем стуле, что-то шевельнулась и она чуть не упала на пол.
Вера подхватила сумку и поправила её.
— Ты то сама как?- Вера перевела разговор на подругу.
— Я то?- вздохнула Софья,- креплюсь я, сейчас вот денег поднакоплю, да наверное ботокс себе какой-нибудь сделаю, или ещё чего-нибудь.
— А чего так?- удивилась Вера.
— А ничего… Мужики на меня не смотрят почему-то,- с грустным выдохом произнесла Софья,- устала я, всё время одна и одна, одичаю скоро.
— А Виктор твой чего?
— Да ничего, пропал он, смылся, засранец, даже телефон поменял, уродец недоделанный.
— Может ты его испугала чем-нибудь?- поинтересовалась Вера.
— Ага, щас прям,- Софья чуть не разразилась отборным матом, она это умела, но постеснялась, всё таки Храм и всё такое,- напугаешь его, держи карман шире, свалил и свалил, туда ему и дорога. Ты лучше расскажи, как твои девчёнки?
— Нормально, отличницами стали, обе,- улыбнулась Вера.
— Репетитора что-ли наняли?- спросила удивлённо Софья.
— Нет, сами справляются, стесняться перестали, память улучшилась, лень пропала, никаких репетиторов,- доложила Вера,- да и толка от них нет, им же копейки надо зарабатывать, а не знания вкладывать, проходили мы и такое.
— Да ладно,- удивилась Софья,- и сама-то ты похорошевшая вся, сияешь как новогодняя ёлка, и Володька твой за ум взялся, и девчёнки тоже… Честно скажи, в еду им что-то подсыпаешь?
После этих слов Софья расплылась в довольной улыбке, а в сумке Веры опять что-то зашевелилось.
— Да ничего я им не подсыпаю, и себе тоже,- рассмеялась Вера в ответ.
— К бабкам ходила что-ли?- Софья произнесла это полушепотом, изобразив на лице некоторые признаки конспиративности, шутить она умела,- сознайся, я никому не скажу…
— Вот умора с тобой, Сонька,- Вера рассмеялась ещё громче,- ты-то сама к ним давно ходила? Скажешь тоже.
Софья изобразила на лице подобие сосредоточенности, подняла глаза к потолку и начала загибать пальцы.
— Лет пятнадцать не была – улыбнувшись ответила Софья, — если точнее, пятнадцать лет и четыре месяца. Не верю я им, и не верила никогда. В молодости пыталась, но нет, не моё это, ни личной жизни, ни детей, сама же знаешь прекрасно. Мужики, сволочи, сбегают, а кошку заводить всё равно не буду. Да что там у тебя шевелится постоянно?
В сумке снова что-то зашевелилось и Вера опять её подхватила, что бы та не упала на пол.
— Всё равно не поверишь,- ответила она, прислоняя сумку к спинке стула.
— Котёночка тебе впарили или мыша купила?- со смехом предположила Софья,- или этого, свинью морскую подложили?
— Нет, Изыдя у меня там,- созналась Вера,- другую хозяйку ищет, вот, думаю, тебе предложить что-ли?
— Кто там у тебя?- Софья напустила на себя вид, полный непонимания и удивления,- Кто, кто?
— Изыдя,- ответила Вера.
— А кто это?- по настоящему удивилась Софья.
— Сейчас, только вот прочитай сначала,- Вера осторожно вытащила из сумки листок бумаги и протянула его подруге,- только читай не торопясь, вникай.
— Ну давай, почитаю,- согласилась Софья и развернула листок.
***
В древние, доисторические времена, когда на земле ещё не было людей, а бесплотные духи летали среди древ, когда всё только начиналось, появился среди бесплотных особый дух, настолько сильный и могучий, что держался в стороне от всех, что бы никому не навредить.
***
— Это что вообще?- Софья посмотрела на подругу из-под бровей,- ты чего мне подсунула?
— Да ты читай, не отвлекайся,- посоветовала Вера,- сама всё поймёшь.
— Ну ладно,- Софья согласилась и продолжила чтение.
В это время сумка Веры снова зашевелилась.
***
Многие века и порой даже тысячелетия о нём не помнили, иногда специально скрывали знания о нём, потому что опасались его действия, разрушительного и мощного. Появились люди, но среди них об этом духе знали лишь избранные, передавали знания лишь самым надёжным из посвящённых и те передавали знания своим лучшим ученикам. В самые тяжёлые времена, когда люди теряли знание и понимание того, зачем они они здесь родились и для чего живут, этого духа выпускали на свободу и он начинал изгонять из них всё лишнее, мешающее жить, дающее ложные знания и цели. Обычно такие времена называли апокалипсисом или концом света, который был не единожды, и после которого начиналось всё сначала.
***
— Вера, ты вот скажи мне, пожалуйста,- усмехнулась Софья,- сама-то ты в это веришь?
— Более чем,- вполне серьёзно ответила Вера,- сама испробовала.
— Апокалипсис испробовала или конец света?- усмехнулась Софья, сворачивая листок.
— Ты дочитай сначала, дочитай,- порекомендовала Вера,- а я тебе расскажу что именно и как.
— Хорошо,- согласилась Софья и продолжила чтение.
***
Но наступал конец света не для людей, он наступал для их пороков, в которых они погрязли и не заметили этого, для их пагубных привычек, которые отравляли им жизнь. Для тех, кто не имел таких пороков и привычек, он был безопасен. Но это хоть и основная задача духа, но не единственная. Он может помочь и каждому в отдельности, стоит лишь его попросить и он навсегда изгонит из кого угодно лень, неуверенность, застенчивость, пагубное пристрастие, словом всё то, без чего жить станет только легче.
Но так как дух бесплотен по своей природе, а вселиться в живое существо он не может, потому что ни одно тело среди живущих на земле не может выдержать такой силы и мощи, вселиться он может лишь в деревянного идола или истукана. Имя этому духу, изгоняющему всех остальных — Изыдя.
***
Громкий, заливистый смех Софьи разлетелся по всему огромному залу, привлёк к подругам ненужное внимание, сумка Веры упала со стула.
— Изыдя!- смеялась Софья,- это ж надо имя такое придумать! Изыдя, мать его! Хааа! Ну ты меня повеселила, я беру его, показывай, пусть орёт всем — изыди! Так ведь, Веруньчик? Я хоть развлекусь как следует.
Вера помрачнела, подняла сумку, в которой что-то шевелилось, не переставая, и держала её у себя на коленях.
— Зря ты так, ой зря, Сонька,- прошептала Вера,- но обратного пути уже нет, ты сама сказала, что берёшь его.
— Беру, и что? Показывай давай.
— Ну смотри, теперь уже поздно, он твой теперь.
Вера вытащила из сумки коробку из-под обуви, картонную, небольшого размера, открыла крышку и под ней Софья увидела истукана, вырезанного из дерева и немного обожженного. Истукан выглядел почти как живой, почти как человек, но лицо его было искажено гримасой недоверия и некоторой ненависти, глаза из-под нависших над ними бровей смотрели так, словно хотели просверлить взглядом и видели насквозь. Ниже, на небольшом туловище, были вырезаны очертания рук, сложенных в подобия каких-то знаков или мудр. Впечатление он производил неоднозначное, Софья, не успевшая успокоиться от приступа почти истерического смеха взрогнула от неожиданности, когда встретилась взглядом с глазами Изыди, замолкла, но тут же природная весёлость и бесшабашность взяли верх, а неверие ни во что, чего она не увидела по телевизору подтолкнули её к весьма необдуманному действию.
Она схватила Изыдю, протянула руку с ним вперёд, шепнула побледневшей подруге «Сейчас проверим» и закричала.
— Изыди! Из всех, кто здесь есть изыди!- с этими словами Софья направляла Изыдю то на один столик, то на другой, то на катающихся на катке неподалёку, то на посетителей предновогодних распродаж, проходящих мимо, то на сотрудников многочисленных общепитов, затем она повернула Изыдю лицом к себе и со смехом сказала,- хрен с ним и из меня изыди! Хоть на полчаса!
На мгновение ей показалось, что в левом глазу Изыди что-то сверкнуло и что она начинает терять сознание. Голова Софьи закружилась и она, глядя уже на бледную как мел, Веру, села на стул.
Из Софьи действительно что-то изошло, как и из всех, на кого до этого посмотрел Изыдя. Софья вдруг, неожиданно для самой себя, поняла, какой же дурой она была всю жизнь, как издевалась своими тупыми шутками над окружающими, как подкалывала всех, заслуженно или нет, в подавляющем количестве случаев нет, а лишь ради того, что бы отличаться от всех и привлекать к себе таким образом внимание, а порой и злобу с ненавистью. Она вдруг поняла, что является ничем иным, как игрушкой в липких отростках того, что ею управляет, порой подменяя слова в самый неподходящий момент и подталкивая к действиям, за которые порой бывает стыдно, когда липкие отростки вдруг приотпускают, но ненадолго. Вся жизнь Софьи вдруг начала проплывать перед нею, вспомнились самые отвратительные моменты, в которые уже невозможно было вернуться и что-то в них исправить. Слёзы покатились по лицу Софьи.
А вокруг начало твориться почти невообразимое. Началось всё с охранника, который шёл через зал к женщине с истуканом в руках, он остановился не дойдя всего с десяток метров, сел за столик к оцепеневшей компании, которая не могла сказать ни слова, две девушки и парень таращились друг на друга, видимо не узнавая, и с отвращением смотрели на гамбугеры, как на самое несъедобное, что они видели в жизни. Охранник начал вдруг бормотать, что он не собака, и охранять чьё-то барахло на корку хлеба это вообще не жизнь, нет в ней достоинства ни на грамм.
Один из продавцов фастфуда, на которого тоже посмотрел Изыдя залез на прилавок и распинывал с него картонные упаковки, вместе с содержимым, которое разлеталось во все стороны и размазывалось по полу, стенам и присутствующим, которые тоже никак не могли взять в толк, как сюда попали, зачем, и кто это вокруг. Над столиками тут и там слышались истерический смех, крики, вздохи, плач и даже стоны. Кто-то рвал пакеты с покупками, удивляясь хламу, который находил в них и самому себе, тратящему собственную жизнь на такие отбросы, кто-то рвал на себе модную одежду, в которой мало того, что выглядели они как клоуны, так её ещё и носить было не удобно. Поднимающиеся снизу на эскалаторе и лифте попадали скорее в сумасшедший дом, чем торговый центр, по их впечатлениям, выходящие из огромного магазина смешанных товаров, называемом на иноземный манер «гипермаркетом», тоже ничего не понимали сначала, но потом, видимо, подстраивались под тех, из кого уже изошло и начинали задавать себе и друг другу каверзные и очень неудобные вопросы. Всё это было похоже на бойню, но без крови и мяса, под нож здесь безжалостно попадали все черты и качества граждан, мешающие им жить как и положено людям, имеющим своё мнение, свой взгляд на вещи и процессы, в которые они были вовлечены без их воли и согласия, а если приглядеться попристальнее, но могут это далеко не все, обладатели липких щупалец, управляющие своими донорами и по сути живущие за счёт них, изошедшие под взглядом Изыди, корчились тут и там, повсеместно, остерегаясь последствий и выжидающие обозначенные им пятнадцать минут.
По истечении отведённого времени всё или почти всё, закончилось. Ещё через пять минут в зале никого не осталось, все разошлись, все как один в очень подавленном настроении. Приходящие в торговый центр удивлялись, почему на «фуд-корте» никого нет, но потом выяснялась и причина этого — никого не было за прилавками и кассами. Никого не было и в прилегающих к залу магазинам и магазинчикам и повсюду валялось абсолютно новое, но вдруг ставшее ненужным барахло, запакованное в красочные упаковки.
Из всех остались в зале лишь Вера и Софья.
— Ну и что дальше?- спросила пришедшая в себя, а в себя ли, Софья,- как дальше-то жить?
Вид она имела грустный и мрачный, на столе возле коробки лежал Изыдя, теперь почему-то с усмешкой глядя в потолок своими деревянными глазами.
— До конца сначала надо было дочитать, и не быть дурой,- ответила Вера, перекладывая Изыдю в коробку и закрывая крышкой,- я тебя полтора часа здесь прождала, он же понял, что для него здесь есть где разгуляться. Он же прочувствовал здесь всё.
Софья промолчала, она осмотрела погром, среди которого они находились и начала собираться.
— Где мне такого же заказать?- спросила вдруг она,- надоело мне быть марионеткой хронического невезения, мне он точно поможет, теперь я знаю это точно.
— Конечно поможет,- ответила Вера, пряча коробку с Изыдей в сумку,- нам же помог, всей семье. И я тебе его не отдам, он к тебе больше не хочет. Дура ты, Сонька, каких мало.
— Знала бы ты, как мне надоело уже быть дурой,- вздохнула Софья,- а заказать-то его где?
— Сейчас,- Вера вытащила из сумки визитку и подала подруге,- в посылке с Изыдюшкой лежала, точнее несколько таких было, раздать их все нужно, на них и адрес есть, и телефон, напишешь или позвонишь, там тебе всё растолкуют.
— Спасибо, Вера,- Софья приобняла подругу за плечё и они медленно пошли к выходу.
Вокруг царили разгром и бардак.
В разное время общество строило себе такие храмы, которых заслуживало, которые были выгодны тем, кто управляет этими обществами. В разное время людям подсаживались именно те мысли и образы, которые были кому-то выгодны. В те времена, когда деградация доходила до крайностей вызывали того, кто был создан именно ради изгнания всей этой нечисти. Имя его Изыдя, и у каждого есть шанс познакомиться с ним лично, сейчас, не дожидаясь тех самых крайностей и начать жить по новому.