Пляска смерти

Особняк семейства Майнрик возвышался черным силуэтом посреди выжженной земли. Шпиль высокого здания вгрызался в небо. В узких грязных окнах, в которые не прорывался свет, показался размытый силуэт ребенка.
К кривой проржавевшей ограде подкатило черное такси. Детский силуэт в окне радостно подпрыгнул и скрылся.
Из такси вышел высокий молодой человек с зализанными русыми волосами, вытянутым лицом и кожаным саквояжем в руке. За ним вышла загорелая девушка в цветочном сарафане.
Молодой человек скептически оглядел поместье и сделал вывод, что оно абсолютно не пригодно к проживанию. Перекошенное здание на вид около трех сотен лет из черного кирпича. Огромная местность вокруг, покрытая желтой перегнившей травой, занята неплотно укомплектованным кладбищем. Молодой мужчина толкнул ржавую калитку и вошел на территорию поместья семейства Майнрик.
Из особняка навстречу паре молодых людей вышла процессия, состоящая из трех детей, трех женщин, четверых мужчин (один из которых весьма почтенного возраста) и одного человека неясного пола, полностью закутанного в одежду.
Один из мужчин вышел вперед и обнял девушку в цветочном сарафане.
— Каролина, дочь моя, как ты повзрослела! – он внимательно оглядел ее. – И загорела.
Тут мужчина взглянул на спутника своей дочери и воскликнул:
— А вы, должно быть, Иоганн Спарки?
Юноша коротко улыбнулся.
— Приятно познакомиться.
— И мне, и мне, – продолжал кивать мужчина. – Я Теобальд, отец Каролины.
Иоганн осмотрел Теобальда: высокий, с кустистыми бровями и в пиджаке с нелепым орнаментом.
Теобальд отошел и представил Иоганну всех остальных жителей поместья:
Самым старым членом их семьи был Осбер, прадедушка Каролины, дед Теобальда;
Далее были представлены два его сына: Уильям и Валтер. Оба невероятно хорошо сохранившиеся для своих лет.
У Валтера была только одна позднорожденная дочь – Женевьева. Воздушная и легкая, с существом неясного пола под руку, она стояла позади всех. Уильям, отец Теобальда, имел также дочь Мансенту. Она была матерью двух братьев-близнецов: Фалько и Гилберта. Оба на вид мальчишки лет восьми. Сам же Теобальд имел троих дочерей: старшую – Рокильду, ее выделяло бельмо на левом глазу, среднюю — Каролину, с которой Иоганн и приехал сюда, а младшей — Беатриче, только недавно исполнилось двенадцать лет.
Как сказали Иоганну, существо неясного пола – это Режинальд, жених Женевьевы. Через три дня у них должна была быть свадьба.
Пока Иоганн пытался запомнить всех родственников его невесты, остальные уже ушли по направлению к поместью, и лишь двое близнецов схватили Иоганна под руки и потащили его куда-то.
Один из них сказал:
— Ты же жених Каролины? Да? А ты знаешь, что она не умеет готовить?
— И боится насекомых, – добавил второй.
— Хочешь, мы проведем тебе экскурсию по территории? Ну, конечно, хочешь, – продолжал первый.
Иоганн был не против. Не удержавшись, он спросил:
— А кто из вас кто? Вы, кажется, Гилберт и… Фанко? – про себя Иоганн возмутился тем, что все имена в их семье такие древние. Так ведь уже лет двести детей никто не называет.
— Фалько, – поправил его близнец по правую руку от него.
— Это я, – ответил близнец по левую.
Иоганн смотрел то на одного, то на другого и пока не видел между ними никаких отличий. Оба были невысокими мальчиками с копнами почти белых волос, в серых костюмчиках с подтяжками и блеклыми веснушками на скулах. Оба были бледны, как привидения.
— Не пытайся различить нас, пока мы молчим, – сказал один.
— Да, это бесполезно, – поддакнул второй.
Надо же, даже голоса одинаковые. Хотя, тот, что с лева, больше поддакивает. Он вроде бы Фалько…
Потом близнецы повели его по всей территории, пока не дошли до кладбища. Оно простиралось как море вокруг и за особняком, избегая только передней части поместья. В могилах не было порядка, они были расставлены стихийно, все успели зарасти осокой и бурьяном, кое-где виднелся репейник. С общей картиной особняка это хорошо сочеталось, все выглядело одинаково заброшенно.
— Вот это могила тети Элизы с красивой прической, дядюшки Дрейка, дядюшки Эдварда с болезнью ногтей, тети Виктории, тети Симоны, у которой была домашняя ласка… — бормотал правый близнец, хаотично указывая пальцем на могилы. Взгляд Иоганна метался за рукой ребенка, но не успевал выхватывать нужные надгробия.
— … и дяди Сириуса, который разводил волков, тети Кассандры, муж которой был кузнецом, тети Джессики, тети Фемиды, дядюшки Николса… — подхватил второй, когда у первого закончилось дыхание. – Дяди Гарри, у него были ужасные зубы, дяди Линкольна и его маленькой дочки Дороти…
— Мальчики! Не мучайте гостя, ему надо отдохнуть после долгого пути, – послышался откуда-то приятный женский голос. Иоганну он показался спасением.
Близнецы заметно приуныли, но покорно отошли на шаг от юноши и побрели к особняку. На крыльце дома их ждала женщина, которую Иоганну представили как Мансенту. Юноше не удалось как следует разглядеть ее сразу, поэтому сейчас он тщательно рассматривал ее. У него вообще была такая вредная привычка – разглядывать людей.
Мансента была высокой бледной женщиной со строгим взглядом и острыми чертами лица, в черно-красном бархатном платье до пола. Иоганну она показалась немного уродливой из-за огромного шрама на шее, шедшего от уха до уха. Кто ей его нанес, и как она после этого вообще оклемалась?
Когда Иоганн проходил мимо нее в особняк, его будто холодом могильным окатило. Юноша передернулся и потер тощие руки под рукавами пиджака, стараясь согнать мурашки.
Зайдя в поместье, Иоганн обомлел. Его ноги в черных лакированных туфлях ступили на изъеденный молью ковер. Гость обвел взглядом длинный коридор.
Картины. Много картин. Все старые и пыльные, словно им не один век. Вдоль одной стены шел старый, уже разваливающийся шкаф. И ни одного источника света.
Пока Иоганн оглядывал дом, Мансента, тихо шурша подолом платья, прошествовала мимо. Фигура ее будто плыла, движений ног под платьем видно не было.
— Почему здесь так темно? – спросил Иоганн, и его голос быстро утонул в тишине дома, будто стены моментально поглощали любой шум.
Мансента, видимо, не услышала его вопрос. А может, сделала вид, что не услышала.
Зато мимо, довольно подпрыгивая, пробежали близнецы. Один из них (Иоганн не понял какой) остановился рядом с ним и сказал:
— Потому что свет причиняет нам боль, – и расплылся в той улыбке, которую обычно не хочется видеть. Потом приложил палец к губам с призывом к молчанию.
— Гилберт, – позвала Мансента с другого конца коридора. Ее фигура темным силуэтом застыла, а подле нее, как верный пес, стоял один из близнецов.
Ребенок пошел к матери, не говоря более ни слова.
Иоганн сглотнул, не желая вдумываться в смысл этой жуткой фразы.
— Пойдемте. Все ждут вас к ужину, – сказала Мансента. Иоганн сдержанно кивнул.
Двигаясь по темному коридору, у юноши не пропадало ощущение, что за ним наблюдают. Картины будто не отпускали фигуру Иоганна, цепляясь за него, а пыль, витавшая в воздухе маленькими вихрями, забивалась в нос и оседала на плечах. Пару раз размахнув ее платком, но только больше разогнав и убедившись, что делает только хуже, Иоганн сдался. От коридора постоянно разветвлялись другие коридоры, лестницы в темноту и расходились двери до потолка.
В конце коридора была распахнута особо большая дверь. За ней скрывалась столовая. Окна до потолка были зашторены, пол поблек от старости, вся мебель была покрыта слоем пыли и грязи, словно ею давно не пользовались. Посреди столовой стоял огромный стол, с ножками, стилизованными под львиные лапы. Стулья были одинаково серые и потрескавшиеся, обитые темным бархатом спинки накренились и расшатались. Иоганн чуть не упал, когда сел на свой стул.
— Милый, вот ты где, – сказала радостная Каролина. Ее цветочный сарафан был здесь явно не к месту и смотрелся как акварельное пятно посреди графического портрета.
— Фалько и Гилберт устроили мне экскурсию по клад… — Иоганн вовремя прикусил язык и продолжил, – по территории.
— Это замечательно. Мальчики у нас всегда такие активные, – сказал Осбер, но глаза его при этом недобро сверкнули. Когда взгляд его упал на близнецов, те понуро опустили головы. Но Иоганн этого не заметил.
— Да, очень. Я поражен тем, как хорошо они знают своих предков, – продолжал юноша, вспоминая те неловкие подробности вроде плохих зубов и домашней ласки. Как все это можно было узнать и тем более запомнить?
Все, кроме Иоганна, Осбера и Режинальда, разносили блюда, напитки и приборы. Почему-то в доме не было слуг, хотя поместье поистине огромное, а в семье несколько детей и пожилых, за которыми нужен уход.
— Может быть, я могу помочь? – спросил Иоганн. Воспитанный в семье только с больной матерью он привык все делать сам, а потому ему неловко было просто так сидеть.
— Нет, что ты. И ты, и Режинальд наши гости, а гости не работают в нашем доме, – учтиво улыбнулся Осбер.
Взгляд Иоганна на минуту метнулся в сторону Режинальда. Этот… человек пока что не сказал ни слова и даже почти не шевелился.
Осбер, по всей видимости, заметил мимолетный взгляд Иоганна и сказал:
— У Режинальда сильная кожная болезнь, весьма уродующая его существование. Потому он и кутается вечно в столько одежек. Ты привыкнешь.
Иоганн понимающе кивнул. Он не любил поднимать темы чужих болезней, детей и носков. Личные принципы.
Наконец, суета утихла и все расселись. Во главе стола сидел Осбер. По руки от него оба его сына, Уильям и Валтер. Далее все остальные. Пустовал только один стул, по левую руку от Иоганна.
— Придет кто-то еще? – спросил гость, не в силах перебороть свое любопытство.
— Нет, – ответил Осбер. – Этот стул предназначался моей второй покойной жене, Агате. Она единственная из всего нашего семейства, кто не похоронен на фамильном кладбище. Поэтому ее стул служит ей могилой.
Иоганн этого не понял, но решил не разбираться в сложных семейных традициях Майнриков.
Стол ломился от разных блюд. Запеченная курица, овощи, фрукты, вино, чаши со сваренными крупами, рулеты и супы. Столько еды в одном месте Иоганн никогда не видел. Положив себе, на вскидку, столько, сколько сможет съесть, не мучаясь потом ночью, юноша приступил к ужину. Другие члены большого семейства тоже положили себе угощения, даже Режинальд.
Опробовав курицу, рулет и овощи, Иоганн понял, что все блюда на вкус одинаковы. Подумав, что ему показалось, юноша попробовал понемногу всего, что располагалось на столе. Но нет. Все было абсолютно одинаково на вкус. Что-то между сырым мясом и гнилью. Иоганн поморщился и огляделся.
Все сосредоточенно жевали, совершенно не замечая странности во вкусе. «Видимо, проблема во мне», – подумал Иоганн.
— Скажите, Иоганн, где вы работаете? – поинтересовалась женщина, сидевшая напротив него. Она была необычно тощая и высокая, выше Иоганна примерно на полторы головы. На ее лице сияла неестественная улыбка, больше походившая на оскал.
— Я преподаватель физики в университете. Пишу научную работу про электричество, связанную с особенностями, переводимости тока разными металлами. – сказал Иоганн, тактично отодвигая все еще полную тарелку.
Улыбка на лице женщины расползлась еще сильнее, хотя куда уж больше.
— Это замечательно. В институте вы, наверное, и познакомились с нашей Каролиночкой.
— Да, она на три курса младше меня, соответственно, когда я окончил, Каролина перешла на второй, где у нее и началась профильная физика.
— Ладно тебе, Рокильда, не донимай его, – сказал Уильям. – Пусть спокойно поест.
— Я не особо голоден, – сказал Иоганн.
— Но, милый, мы ехали почти семь часов и ничего не ели, – откликнулась Каролина, переживая за сытость возлюбленного.
— Ничего страшного, – ответил юноша и поправил бабочку. – Кхм. Уважаемый Теобальд…
Все насторожились, кроме Каролины. Она сияла.
— Я хотел бы попросить руки вашей дочери, – сказал Иоганн и сглотнул. Хотя возлюбленная заверила его, что отец будет не против.
Теобальд рассмеялся.
— Конечно. Конечно, мой мальчик. Каролина много раз говорила мне, что любит только тебя и выйдет только за тебя, и кто я такой, чтобы указывать ее сердцу, кого любить?
Напряжение за столом спало и после ужина все члены семьи подошли по очереди и поздравили и его, и Каролину. Кроме одной. Не подошла только Беатриче, младшая сестра Каролины. Она скрылась из виду почти сразу, как все встали из-за стола. Иоганн, может быть, даже не вспомнил бы, если бы не столкнулся с нею позже.
Когда все разошлись по комнатам, Уильям проводил гостя до одной из многочисленных гостевых.
— Сюда. Постель уже застелена. Моя комната находится по соседству справа, а через две пустых комнаты слева спит Осбер. Если что-то понадобится – обращайся к кому-то из нас. И не вздумай ходить по особняку ночью, – сказал мужчина, но тут же, словно спохватившись, добавил. – Он больше, чем кажется, ты можешь заблудиться.
И ушел, оставив Иоганна в темноте коридора.
Когда юноша зашел в комнату, то сначала не заметил бледную девичью тень, сидевшую на его кровати. Пока она не подала голос:
— Ты не знаешь, во что ввязываешься.
Иоганн вздрогнул и схватился за грудь. Сердце ушло в пятки, а кровь застыла в жилах.
Потом, однако, приглядевшись к мраку, он различил силуэт Беатриче. Это была маленькая девочка, в платье с рюшами и длинной косой. На шее ее блистал огромный камень бардового цвета. Свет не проникал в комнату, но камень, казалось, излучает странное сияние.
— Ч-что? – промямлил Иоганн. Оторвав взгляд от камня на шее ночной гостьи, он посмотрел на ее лицо. Не думал он, что маленькие девочки могут выглядеть такими злыми.
— Идиот! – зашипела она. – Все не то, чем кажется. Ты не понимаешь, во что вляпался.
— Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, – сказал Иоганн, шаря взглядом по комнате в поисках свечи. Эта вечная темнота начинала его раздражать.
— Неужели ты все еще не понял? – девочка потерла пальцами переносицу, словно Иоганн был наиглупейшим существом, с которым ей приходилось общаться, учитывая, что он был преподавателем в одном из лучших институтов страны, а ей было двенадцать.
— Нет, черт возьми, не понимаю. Что тебе нужно от меня? – юноша решил идти напрямик. Он не любил, когда с ним разговаривали, как с идиотом.
— Сам подумай. Ты приезжаешь в дом, в огромный дом, – подчеркивает Беатриче, – в котором нет ни свечи, ни лампы, зашторены все окна, нет слуг, все старое и грязное, и еда имеет вкус гнили. Ну?
— Ну, – Иоганн явно не понимал, какой реакции от него ждет девочка. – Слушай, я хочу спать. И хотя, да, у вас странная семейка, но это семейка, которая вырастила мою невесту. Не мне вас осуждать. А теперь…
Беатриче фыркнула.
— Я тебя предупредила, и не моя проблема, что ты такой непробиваемый истукан и не слушаешь меня. Мне нельзя тебе ничего нормально сказать. Если только… — девочка нахмурила брови и продолжила, – если только…
— Только что? – подгонял ее Иоганн. Глаза у юноши уже начинали слипаться. Гостю пришлось подавить зевок, чтобы не смутить Беатриче.
— Те, кто не имеют права на жизнь — не в силах ее подарить, – наконец сказала девочка и тут же, оглядевшись, словно боялась, что их могут подслушать, спрыгнула с кровати и прошмыгнула мимо Иоганна во тьму.
На утро юноша мало что помнил из разговора с Беатриче и совсем не помнил, как он уснул и как проснулся. Туман в его сознании рассеялся, только когда он распахнул двери в столовую и увидел пылкое обсуждение чего-то. Но стоило юноше показаться силуэтом в дверях, все замолчали.
— Доброе утро, – несмело сказал Иоганн.
— Утро, утро… — ответил Валтер, остальные молчали.
Иоганн оглядел столовую и заметил, что кое-кого не хватает.
— А где Беатриче? – спросил гость.
— Она наказана, – сказал Теобальд. – За нарушение одного из самых важных правил этого дома.
Дальше спрашивать не было смысла. Иоганн не был дураком, а когда после этих слов к нему вернулась память, все вопросы отпали сами собой. Юноша сел за стол, с горестью оглядев все продукты, что стояли на нем. А их было много.
На языке невольно появился тот вкус гнили. Это было ужасно несправедливо – столько на вид вкусной еды, а ощутить ее вкуса нельзя. Тем не менее, боясь показаться невоспитанным, Иоганн положил себе немного нарезанных фруктов на тарелку.
— Как вам спалось, Иоганн? – спросила его Женевьева. Ее светлые волосы растрепались и весели прядями до пола. Где-то в дверях стоял Режинальд. Хотя, признаться, Иоганн почти перестал его замечать.
— Х-хорошо, – выдавил из себя юноша, вспоминая последнюю реплику Беатриче, за которую она, видимо, поплатилась. – Спасибо. А вы?
— Прекрасно, – ответила Женевьева, и Иоганн заметил, что она, оказывается, картавит.
— Ах, какой воспитанный, – сказала Мансента, но в голосе ее Иоганн различил легкие нотки сарказма. Близнецы, сидящие по обе руки от нее, приглушенно рассмеялись. – Иоганн, а вы не могли бы рассказать про свое детство?
— Да, конечно. – Юноша поправил воротник и сглотнул. – Я родился в провинции, но, когда отец умер, мама перевезла меня в столицу, потому что там больше платили и было больше работы. Второй раз замуж она так и не вышла. Благодаря тому…
Вдруг где-то под столом раздался сильный скрежет. Опустив взгляд на пол, Иоганн увидел четыре следа от когтей. В голову юноши сразу закралось предположение о стилизованной под львиную лапу ножки стола, но будучи человеком науки, он сразу его откинул.
Когда юноша поднял взгляд, все смотрели на него с некой обеспокоенностью.
Иоганн решил, что лучший вариант – это просто продолжать говорить:
— Благодаря тому, что я хорошо закончил школу, я смог поступить в университет на специальность «физика». Там и познакомился с Каролиной.
Завершив свой рассказ, Иоганн ожидал расспросов, но все только переглянулись с некой подозрительностью, а потом продолжили есть.
Завтрак закончился. Юноша как не пытался — не смог съесть ни крошки.
— Вы не голодны, Иоганн? – обеспокоенно спросил Осбер.
— Н-нет… — мысли в голове Иоганна судорожно рылись в попытке хоть как-то обосновать такую «вкусовую галлюцинацию», как ее окрестил сам Спарки. – Я что-то плохо себя чувствую.
— Пойдите полежите. Валтер проводит вас, – ободряюще улыбнулся глава семейства. – Чтобы вы не заплутали.
— Пойдемте. – Рядом уже возник младший сын Осбера. Его лицо, как и лицо его брата, абсолютно ничего не выражало.
Иоганн покорно пошел за плечистой фигурой Валтера. Внешне он меньше походил на Осбера, чем его брат. У него были темные, а не светлые волосы и старомодный костюм в бордовых тонах. Эту моду от него взяли оба его племянника: и Мансента и Теобальд одевались в бордовый и, так же как отец, предпочитали бархат.
Валтер молча довел Иоганна до гостевой и так же молча ушел. Сначала Иоганн правда лег и попытался избавиться от выдуманной головной боли, но мысли о Беатриче не покидали его. Поддавшись неизвестным чувствам, юноша решил побродить по коридорам особняка. Он взял лист бумаги и грифель, чтобы нарисовать карту поместья, потому что помнил многочисленные предупреждения. Иоганну они казались надуманными.
Открыв дверь и воровато оглянув коридоры, Иоганн побрел по пыльному ковру, на ходу помечая кривыми бледными линиями свои маршруты. Взгляд его скользил по стенам, изучая бесчисленные картины. На них Иоганн никогда не видел больше одного человека. Под каждым портретом красовалась подпись.
«Ричард Майнрик, Сибилла Майнрик, Элиза Майнрик, – читал про себя Иоганн. — Грегори Майнрик, Джаспер Майнрик… Их невероятно много… Но почему нет годов жизни?»
Обои облезли, открывая неприглядные старые стены, полы скрипели, нещадно выдавая присутствие здесь неместного.
Наконец, Иоганн наткнулся на портрет человека — Виконта Майнрика. На нем был изображен высокий мужчина в каких-то обносках, с длинными волосами, собранными в хвост. Под именем красовалась фраза: «Во тьме – мы».
По спине Иоганна пошли мурашки и он, ощутив настоящий звериный ужас, отшатнулся от портрета. Развернувшись на пятках в сторону другого коридора, юноша увидел кое-что, от чего уже успел отвыкнуть за дни пребывания в этом треклятом месте.
Свет.
Он струился небольшой полоской по полу, разгоняя нежелающий сдаваться мрак. Тьма, щупальцами стекая по стенам, упиралась и кружилась, силясь побороть его.
Как завороженный, Иоганн побрел к свету и, повернув, увидел дверь. Из-под нее струился чистый и нежный, настоящий… свет.
Дверь была заперта, но одержимый желанием попасть внутрь, Иоганн вскоре обнаружил крючок, на котором висел ключ. Когда ключ был вставлен в скважину, руки юноши трепетали.
Но открыв заветную дверь, Иоганн увидел совсем не то, что хотел.
Комната была достаточно большая, но тем не менее, практически пустая. Окна до потолка были не зашторены, шторы валялись пыльные и ободранные на полу. У стены напротив окон стоял столб, вбитый в пол и закрепленный гайками. А к столбу, привязанная, сидела Беатриче.
Грудь ее с трудом опускалась и поднималась, волосы растрепались, под глазами виднелись огромные круги, одежда местами была порвана. На скулах девочки были кровавые подтеки, веревки натерли руки и ноги.
Иоганн сдерживал себя, чтобы не кричать.
От Беатриче остался практически один скелет. Плоть будто иссушилась, а кожа обвисла. Юноша подошел к ней и попытался развязать, но, прикоснувшись к веревкам, почувствовал, как что-то невидимое впилось в ладони. Отдернув их, Иоганн застонал от боли. На ладонях виднелись ожоги в виде отпечатков веревки.
— Не стоит… — прохрипела Беатриче.
— Я… я помогу тебе. Сейчас только схожу за ножом, и все будет в порядке, – утешал не то себя, не то пленницу Иоганн.
— Бесполезно… — стенала Беатриче. – Я пыталась помочь…
— Не говори, молчи. – И, хотя юноша был точно не врач, он почему-то был уверен, что так она делает себе только хуже.
— Беги отсюда… беги… — из уголка губ девушки пошла кровь. – Тебе нельзя больше здесь быть… они…
Иоганн обливался холодным потом, но вдруг вспомнил про небольшой ножичек для писем у себя в кармане. В обычное время Иоганн его даже за нож не считал, но сейчас обрадовался тому, что все время забывает вытащить его из кармана.
Дрожащими от боли руками Иоганн раскрыл нож и стал усиленно пилить веревки.
— Брось… меня… они найдут тебя… коридоры меняют положения… картины следят… — Беатриче закатила глаза и потеряла сознание.
— Нет, нет, я тебя не брошу. Что ты такое вообще несешь? – Иоганн не на шутку испугался.
Ожоги начинали болеть так сильно, что становилось трудно держать нож. Но в конце концов юноша победил веревки и, оттащив безвольное тело Беатриче под окно, положил ее голову на скомканную штору.
— Что случилось? Эй, очнись… — в голову юноше лезли всевозможные мысли, и от этого он начинал паниковать еще больше. Что же ему делать?
Он стал судорожно вспоминать, что читал когда-то в по ошибке взятой медицинской энциклопедии, но в голову лезли только мысли о том, какие ужасы пережила эта маленькая девочка. Ведь только вчера ночью она сидела у него на кровати и несла какую-то чушь… А утром она была наказана…
Иоганн чуть не закричал от ужаса, охватившего его тело, от страшного предположения, забредшего в его голову. Неужто это и есть…
— Наказание, – раздался голос позади. Иоганн обернулся и увидел Режинальда.
Он стоял, словно тень, очки загораживали его глаза и непонятно было, куда же он смотрит.
— Ч-что? – юноша сглотнул и отполз от бесчувственного тела Беатриче.
— Это ее наказание, – сказал Режинальд. – Она попыталась предупредить тебя и этим нарушила одно из самых старых и самых важных правил этого дома. Можно даже сказать, постулатов.
— Я виноват… в этом? – спросил Иоганн, невольно возвращаясь взглядом к телу.
— Нет. Она знала, на что идет. Она же Майнрик, – усмехнулся Режинальд, хотя Иоганн не видел его лица, но был уверен, что он сейчас улыбается.
— Что, черт возьми, происходит? – не выдержал Иоганн. Свою прямолинейность юноша сдержать не мог.
— Каролина любит тебя, но она Майнрик. Любовь этого клана разрушительна.
— Я не понимаю. Что с Беатриче? Как ей помочь?
— Ей уже не поможешь, – холодно ответил Режинальд.
— Она у-умерла? – сказал Иоганн и почувствовал, как его голос запищал.
— Нет. Майнрики не умирают. Они только… — собеседник замолчал, подбирая слова. – Засыпают. Смерть им неведома.
Иоганн посмотрел на тело Беатриче. Что творится в этом странном доме?
— Ч-что со мной сделают? – отважился спросить Иоганн.
— Ничего. Если не поймают здесь. – Режинальд прокашлялся. – Тебе лучше вернуться назад в гостевую. Я провожу тебя.
— А что с Беатриче?
— Придется оставить ее здесь. Ты ничем не в силах ей помочь. Сейчас тебе нужно подумать о сохранении собственной шкуры.
— Почему ты помогаешь мне?
— Потому что я сам был на твоем месте, – сказал Режинальд.
Иоганн посмотрел на свет, словно прощаясь с ним. Затем аккуратно положил руки Беатриче вдоль тела и закрыл ей глаза.
— Пойдем, – подгонял его Режинальд.
Юноша гордо вытащил из кармана скомканный лист бумаги, на котором волнообразными каракулями изображались коридоры, ведущие к его гостевой комнате.
— Я и сам могу, – усмехнулся Иоганн.
— Бесполезно. В поместье могут ориентироваться только члены семьи Майнрик, да и то, только те, кто был тут рожден или убит. Коридоры меняют положение, предугадать которые невозможно.
— Я тебе не верю. Это бред.
— И? – сказал Режинальд и сдержанно хохотнул. – Пойдем. Пока предлагают.
Нехотя Иоганн встал и побрел за Режинальдом. В дверях он бросил взгляд на тело Беатриче. Он совершенно не понимал, что тут происходит.
Молча идя по коридорам, Иоганн обрабатывал все то, что ему наговорили эти сумасшедшие. Коридоры меняют положение? Картины следят? Майнрикам неведома смерть? Это же бред. Антинаучная чушь.
К таким выводам пришел Иоганн и решил сегодня же ночью забрать Каролину и бежать из этого странного места.
Иоганн не узнавал коридоры, которые так тщательно разглядывал. Картины изменились, встречались только новые лица.
Наконец, Режинальд остановился и открыл дверь в гостевую.
— Пожалуйста. Проходи, Иоганн. – Провожатый открыл дверь и шепнул. – Удачи.
— Что? – спросил юноша, испугавшись, что выболтал свои размышления вслух.
— Удачи, говорю, – усмехнулся Режинальд и, развернувшись, растворился в пыли особняка.
Иоганн прошел в свою комнату и первым делом завесил простыней картину, висевшую напротив кровати. Не то, чтобы он верил во все, что ему наговорили эти психи, нет… Просто на всякий случай. Стал бы человек нести чушь, совершенно не имеющую смысла на смертном одре? Разве это не звучит странно?
Затем Иоганн достал из-под кровати кожаный саквояж и стал собирать свои вещи.
В комнату постучали. Иоганн открыл дверь и увидел Мансенту.
— Время обеда, мистер Спарки, – улыбнулась женщина.
Юноша сглотнул, испугавшись, что она заметит неладное, поэтому не стал открывать дверь широко.
— Да, сейчас спущусь, – попытался отвертеться гость.
— Мистер Спарки, я должна вас проводить. Поместье большое, вы можете заблудиться, – учтиво сказала женщина.
— Ладно, я… только переоденусь. – Иоганн быстро захлопнул дверь прямо перед носом Мансенты.
Отдышавшись немного, юноша сменил костюм и вышел в коридор. Мансента стояла неподалеку, глядя на портрет какого-то очередного родственника.
— Вы готовы? – спросила она, даже не взглянув на Иоганна.
— Да… — откликнулся тот.
Мансента молча двинулась по коридору. Иоганн пошел за ней и, совершенно неожиданно, споткнулся о складку на ковре. Но юноше удалось удержать равновесие и избежать досадного казуса. Мансента, однако, абсолютно не обратила на него внимания. Когда Иоганн поравнялся с ней, она сказала:
— Дом стал враждебен к вам.
— Правда? – Иоганн сделал вид, что не очень понимает, о чем она.
— Я так думаю. Тьма сгущается. Скоро грянет Пляска. – Мансента улыбнулась и контур ее губ вторил шраму на шее. – В любом случае, вы, как наш гость, станете ей свидетелем.
Иоганн не знал, что она имеет в виду, но очень не хотел в этом разбираться. Сегодня же ночью они с Каролиной убегут отсюда. Он не знал, сможет ли она оставить свою семью, но даже если не сможет, он убежит один.
В столовой царила тишина, на столе как обычно было множество яств. Иоганн проглотил слюну. Последний раз он нормально ел около суток назад. Вся еда в этом поместье похожа на пытку – прекрасная на вид, но такая мерзкая на вкус.
Усевшись за стол, Иоганн принялся за суп, но тот был на вкус как болотная жижа. Тем не менее юноша съел все. Голод брал свое, и для ночного побега ему понадобятся силы. Хотя и польза от этой еды была весьма сомнительна, это лучше, чем совсем ничего.
После обеда гость вместе с Женевьевой отправился в свою комнату.
— Обращайтесь, если что, к Уильяму, он спит в соседней комнате. – И, обворожительно улыбнувшись, девушка растворилась во мраке.
Иоганн продолжил собирать вещи, а потом стал читать. За этим занятием он не заметил, как прошло время и снова услышал стук в дверь.
— Иоганн, открой. Это я, Каролина.
Как ошпаренный, юноша подскочил с кровати. С думами о странностях этого дома он совсем забыл, что Каролина скоро станет его женой. От этой мысли приятно закружилась голова.
Дверь распахнулась, и за ней Иоганн увидел возлюбленную. Она была одета все также в цветочное платье.
— Здравствуй, – улыбнулся Иоганн.
Каролина прошла внутрь комнаты и как только дверь закрылась, она спросила:
— Дорогой мой, милый, о чем ты думал?
Иоганна прошиб холодный пот.
— О ч-чем ты?
— Ты плохо врешь, Иоганн, – нахмурилась Каролина. – Я о Беатриче. Тебе повезло, что пока знаю об этом только я. Но интересно не это…
Юноша сглотнул. Он подозревал, о чем пойдет речь.
— Как ты нашел Светлую комнату мне понятно – ты мог найти ее случайно, но вот… Как ты вернулся назад? – Каролина улыбнулась. – Кто провел тебя?
Иоганн не мог предать Режинальда, который вывел его.
— Я не понимаю, о чем ты.
— Нет, понимаешь. Понимаешь. – Каролина сложила руки на груди и видимо, стала ждать ответа.
Иоганн судорожно соображал.
— Каролина, здесь творится что-то ненормальное. Нам нужно уйти, бежать, сегодня…
— Нет. Я никуда не уйду, и ты тоже.
Каролина поцеловала его. Перед глазами Иоганна застлалась тьма, удовольствие от прикосновения любимых губ захлестнуло тело, легкая дрожь прошлась по конечностям. Голова будто обилась пухом, а когда Каролина разорвала поцелуй, мрак объял Иоганна, и юноша упал, слыша, как из-под толщи воды, только: «Спокойной ночи, милый».
Когда Иоганн проснулся, была ночь. Он не знал, сколько проспал, но все хорошо помнил. Вещи, кроме тех, что были на нем, исчезли, а в комнате, спиной к лежащему юноше, стояла Каролина. Девушка смотрела в окно, руками поправляя украшение. Она была одета в черное платье в пол, на шее у нее блистало колье с бордовым камнем.
«Как у Беатриче», — подумал Иоганн. Юноша решил, что лучше ему притвориться, что он еще спит. Мало ли что могла сделать Каролина.
Она развернулась и кошачьей походкой подошла к кровати.
— Вставай, милый. Сегодня свадьба Женевьевы и Режинальда. Мы опоздаем.
Иоганн сел на кровати и сказал:
— Я хочу уйти отсюда. Это ужасный дом. – Туман из его головы медленно уходил. – Что ты со мной сделала?
— Ничего особенного. Нам пора, давай быстрее. А то мне придется снова прибегать к чарам.
— Чарам? Что за бред? – начинал злиться Иоганн.
Каролина схватила юношу за воротник и рывком подняла с кровати. Он даже не предполагал, что его возлюбленная (ли?) обладает такой физической силой, которая совсем не сочеталась с ее обычной внешней хрупкостью.
— Мы идем на свадьбу моей двоюродной тети. Сейчас. Не вынуждай меня… — шипела девушка ему в лицо. Весь ее вид слегка изменился, она стала будто тоще, выше и чернее, под глазами залегли круги, губы в миг потеряли свою припухлость и розоватость, став бескровными и бледными. Зубы удлинились и пожелтели, изо рта начало веять запахом гнили.
— Л-ладно, да, да, хорошо. Иду. Иду, уже, – начал лепетать юноша, отворачивая лицо от своей невесты, стараясь не вдыхать ужасный запах и чувствуя подкатывающую к горлу тошноту.
— Отлично, – улыбнулась Каролина и отстранилась. Вид ее снова вернулся в нормальное состояние. – Вставай.
Иоганн, дрожа от страха как осенний лист и обливаясь холодным потом, встал и пошел за девушкой.
Комната потеряла свой вид, будто ее давно забросили, и Иоганн уже подумал, что пролежал здесь несколько лет. Потом, однако, юноша вспомнил, что свадьба Женевьевы должна была быть через три дня после их приезда, и, если она сегодня, значит он проспал чуть более суток.
Каролина вывела его за дверь и спустилась на первый этаж. Иоганн шел за ней по пятам, боясь сделать что-то не так и снова навлечь на себя ее гнев. Не в силах понять природу своей возлюбленной, юноша потерял всю твердость, уверенность в мире у него пошатнулась.
Они проходили мимо распахнутых дверей столовой. Стол был разрушен, стулья бесформенной грудой валялись где-то в углу. Шторы осыпались шматами от старости.
— Много сил ушло на то, чтобы поддерживать особняк в приемлемом состоянии, хотя он все равно выглядел довольно жутко. – Каролина засмеялась.
— Сил? – Иоганн не переставал недоумевать и ему казалось, что после всего этого, он готов поверить во все что угодно.
— Да, магии. Сил. Если бы не Беа, все было бы нормально. Пришлось ее усыпить. Потом еще и Режинальд отправился туда же, но с ним ничего не сделаешь, он ведь уже мертв.
— Что? Вы его убили? – испугался Иоганн. Режинальд ему нравился, он помог ему, и теперь юноша уже выстраивал в своей голове теории о братьях по несчастью и мести, которые он никогда не осуществит.
— Убили? Ха-ха, нет, конечно же нет. Режинальд мертв уже как несколько веков.
Как мертв? Это просто не укладывалось в голове у Иоганна.
— Что происходит, Каролина? Пожалуйста, – недоумевал юноша. – Я ничего не понимаю.
— Не удивительно, – улыбнулась она. Видимо, она была в хорошем расположении духа. – Майнрики — потомки самой Смерти, мы не можем подарить кому-либо жизнь, а потому забираем ее у своих жен и мужей для продолжения рода.
Иоганн почувствовал, как у него подгибаются колени, но неведомая сила не давала ему упасть.
Они вышли на улицу. Повсюду горели костры и ходили гниющие трупы, скелеты и привидения. Виднелась женщина с лаской, мужчина с маленькой девочкой на руках и женщина с невероятной прической. Невольно у Иоганна в голове всплывали подробности, которые рассказывали ему близнецы во время обхода по кладбищу.
— Это все… — начал Иоганн.
— Майнрики, – подхватила Каролина. – Мы не умираем.
Они прошли мимо еще нескольких костров и обогнули группу привидений.
— Они могут проснуться только по важному поводу: свадьба, смерть, рождение ребенка. Или если кого-то из них призовет глава семьи, как Режинальда, например, – объяснила Иоганну невеста.
«Невеста! – с ужасом подумал Иоганн. – Во что же я ввязался!»
Наконец, пара вышла к самому большому костру. У него сидела большая фигура в черном плаще. Она была выше любого человека, метров пять ростом, с одними костями.
— О, Боже мой… — тихонько сказал Иоганн.
Каролина взяла юношу за руку и встала в конце ряда, со всеми остальными родственниками. В один миг тучи расступились на небе и показалась луна. Все вокруг замолчали и встали в круг около фигуры в плаще. В переднем ряду стояли все, с кем Иоганн познакомился в первый день прибывания в поместье.
— Дети мои! Бодрствующие и спящие! – начала фигура в плаще. Голос у нее был хриплый и скрипучий. – Сегодня мы собрались здесь, чтобы заключить брак, самый необычный из всех.
Вперед вышли Женевьева под руку с каким-то скелетом.
— Скелет – это Режинальд, – пояснила Каролина, будто прочитав его мысли, и Иоганн не мог заречься, что это было не так.
Юноша этому даже не удивился. Сейчас все происходило как во сне. «Словно это все – не со мной, – думал Иоганн и в этой мысли видел облегчение. – Не со мной».
— Женевьева, моя бодрствующая дочь, чистокровный Майнрик. Я вняла твоей просьбе, но я не могу исправить порядок вещей. Майнрики не живы, а потому не знают смерти и не могут даровать жизнь, и все, что ее дарует, причиняет вам боль, – хрипела фигура в плаще. Где-то в числе «спящих» Иоганн увидел силуэт Беатриче. – Ты просила меня уберечь твоего спутника от смерти после рождения нового Майнрика, но даже я не в силах исполнить твою просьбу. Потому ты выбрала себе в спутники того, кто уже мертв.
Взоры всех, кто был на этом странном сборище, включая Иоганна, обратились к Режинальду.
— Режинальд Роуд. Когда-то я уже женила тебя на своей другой дочери – Сибилле. Теперь женю второй раз, спустя четыре столетия, на второй дочери – Женевьеве. Поскольку вы являетесь четвероюродными родственниками, наши традиции ваш брак не оскорбляет. Я благословляю вас! – завершила свою речь фигура и вздела руки к небу.
Костер загорелся со страшной силой. Женевьева поцеловала Режинальда в желтые зубы и все вокруг закричали. Это было похоже на массовую истерию.
— Благодарим, о, Смерть, Милосердная матушка! – различил в общем вопле Иоганн.
— Но! – привлекла внимание Смерть. – Сегодня меня в скором порядке попросили заключить еще один брак.
И тут Иоганн побежал. Страх гнал его тело, ноги подгибались, но он бежал. И был беспардонно схвачен за шкирку сильною рукою. Обернувшись, он увидел Каролину (ли?) и закричал.
Губы ее облепили зубы и кровоточили, глаза запали глубоко в череп, волосы разметались, руки удлинились и иссохли. Иоганн все кричал и кричал, пока в руку Каролины не ударился огненный шар.
Иоганн забился в полость между какой-то корягой и стеной дома и просидел там неизвестно сколько с закрытыми глазами.
Вокруг был шум, все кричали, и из своего укрытия Иоганн слышал только:
— Быстрей, быстрей!
— Мерзкие Флавия! Они здесь!
— Пламя! У них святое пламя!
— Женевьева!
— Берегись!
И тому подобное, но даже любопытство не могло пересилить страх, и Иоганн сидел, надеясь, что в общей суматохе его не заметят. Ненадолго открыв глаза, юноша увидел только пламя и мелькающие тут и там силуэты людей в плащах, привидений и еще каких-то странных созданий.
В один миг все прекратилось. Иоганн не знал, что случилось, да и не хотел знать. Выглянув, он убедился, что никого на горизонте нет и, стараясь не шуметь, вылез из своего укрытия.
Перебежав пустошь и груду догорающих развалин, Иоганн устремился к ограде и дороге до ближайшего населенного пункта.
Вдруг сильной рукой он был схвачен за плечо и развернут. Перед ним стоял человек с загорелой кожей и щетиной. В одной руке он держал факел, а другой крепко вцепился Иоганну в плечо.
— Я-я-я не Майнкрик, – только и смог выдавить юноша.
— А кто же ты тогда? – ухмыльнулся человек.
— Меня зовут Иоганн Спарки, я-я-я т-тут… — не зная, что еще сказать, юноша просто замолк.
— Генрих, отпусти его! Он, наверное, жертва обстоятельств. – Рядом возникла девушка с копной темных волос и терпким лиловым взглядом.
— Ладно-ладно, Эри, не беспокойся. – Мужчина убрал руку с плеча Иоганна и тот облегченно вздохнул. – Куда его девать-то?
— Я почем знаю? – пожала плечами девушка и отошла.
— Ладно, – вздохнул мужчина. – Я Генрих Флавия, приятно познакомиться.
— Д-да, и мне, – пожал протянутую руку Иоганн. – А вы…?
— Инквизитор. Я инквизитор.
Генрих ушел, осматривая пустошь. Иоганн просто стоял посреди всего этого хаоса и недоумевал.
— Все усыплены? – крикнул, казалось, в никуда, Генрих.
— Нет, – послышалось откуда-то издали. – Двое сбежали. Одна девушка и ребенок.
— Черт, – выругался Генрих. – Если дети, так это еще хуже. Успеют оставить потомство или отомстить. — Он обернулся к Иоганну. – Так что ты тут забыл, а, Иоганн Спарки?
— Я тут женился, – сказал юноша и сам удивился тому, как нелепо это звучало.