Лестница

— Это ты?

Внутри глухих кирпичных стен раздавались звуки дома, остывающего после обеденного весеннего тепла. От каждого скрипа и толчка гнущейся арматуры на всех этажах срабатывали датчики звука, и зажигался свет. Ни одного человеческого голоса не тревожило дом, ни одного постороннего человеческого шороха, ни одного шага.

Хруст. Свет. 4 этаж.

За столько дней изоляции голос дома — единственный живой, неоцифрованный и неискаженный мобильной связью голос, который Антон услышал за долгое время.

Холодный свет фонарей — единственный свет из улицы, который попадал на сетчатку за многочисленные дни. Здесь фонарям не препятствовали тяжелые занавески.

Антон осторожно вышагивал по бетонной лестнице, про себя высчитывая каждую ступень, чтобы не оступиться и не рухнуть на площадку.

Жалобно скулила дверь, ведущая к другим дверям, которые вели к затихшим квартирам, в которых поднимали грудные клетки люди, большие и маленькие, старые и молодые.

— Это ты? — еще раз спросил Антон, в надежде не услышать знакомый голос.

7 этаж. Не 2.

На улице шумел дождь, заливал карнизы со стеклами. Улица молчала и не перебивала.

Свет погас.

Пружина на двери на одном из нижних этажей протяжно заскрипела, и через пару секунд хлопнула дверь. Раздались шаги. И внезапно ему ответили:

— Это я.

Антон замер на ступенях, даже вынул сигарету изо рта. Возобновил спуск, чтобы никому, кто бы он ни был внизу, не показалось, что он испуган и растерян.

Это был первый живой голос, который Антон услышал за все это время. Это был не близкий человек, который спал сейчас в квартире. Голос не принадлежал тем, кто давно переформатировался в текстовые строки, хранившиеся на чужих серверах. Голос не принадлежал соседям.

Тем не менее это был знакомый голос.

Внизу тоже все затихло.

Хруст. Свет. 10 этаж.

Никого на 10 этаже не оказалось.

— Ну ты где там? — окликнули внизу.

Шуршали одеждой. Шаркали обувь.

Антон снова спустился.

Хруст. Свет. 18 этаж. Где выход? Здесь должен быть выход.

Но здесь был только только голос. И его владелец.

Это был не человек. Вблизи и голос перестал быть человеческим. В следующее мгновение свет погас, оставив после себя только шум дождя за кирпичной стеной.

— Иди сюда. Это же я.

— Нет, — только и сумел ответить Антон.

— Тебе больше некуда идти,— сказал голос. — Здесь больше нет дверей.

Антон послушно побежал наверх. На поворотах он отталкивался от глухих стен, даже от тех, где только минуту назад были двери, ведущие к тихим человеческим колыбелям. На каждом этаже зажигался свет, вычерчивая из тьмы стены номера этажей: 25, 32, 74, 91.

Весь лестничный проем наполнился шумом шагов, одежды, глубоким дыханием, словно все лестницы бесконечного дома наполнилась бегущими людьми.

— И окон больше нет! — крикнули снизу.

Антон пробежал несколько этажей, прежде чем остановиться, чтобы перевести дыхание. Раздался хруст в стенах.

Свет. 231 этаж.

На площадке между этажами в углу стояла высокая фигура, больше похожая на черное размазанное по стене марево, чем на человека. Она смотрела на Антона, ждала.

— Поговори со мной, — сказала фигура. — Это же я. Ты меня не помнишь?

— Верни меня обратно, мразь! — крикнул Антон. Эхо громыхало по всем этажам. — Куда ты меня опять затащила!

— А ты поговори. Со мной.

— Ну теперь-то я с тобой поговорю…

Антон сорвался с места и ринулся к фигуре. Со всей силы сжал в кулаке зажигалку. Подскочив к фигуре он нанес удар в районе ребер, под печень. Вернее, туда, где она должна быть.

Рука погрузилась по локоть в густую холодную массу, крепко завязла. Антон дернул пару раз назад, но масса надежно удерживала свою добычу.

Фигура, даже не обратила внимание на сопротивление.

— Поговори со мной. Это же я.

Антон поглядел на лицо фигуры. А лица не было. Были глаза. Был нос. Был рот. Однако у фигуры плохо получалось имитировать человека — этот набор слабо походил даже на подделку неумелого скульптора.

— Поговори со мной, — раздалось изнутри фигуры откуда-то из-за затылка. — Это же я.

Антон попытался оттолкнуться другой рукой, но и она погрязла в черном живом киселе. Руки погружались все глубже. Правая рука ушла по плечо. Левая — выше локтя.

Кисель обхватил ноги. Обволок туловище.

Антон успел подумать о том, что лучше бы он столкнулся с быдлом. Оно кочует этажом выше, избивает по ночам свою жену, закупает дешевый алкоголь в ночном магазине напротив, регулярно заплевывает перила подъезда, как малый ребенок, и оставляет после себя гору окурков. Оно хищно глядит на окружающих и постоянно выжидает удобный момент. Но оно было живым человеком. С живым человеческим голосом.

Маска распахнулась и обхватила голову Антона.

— Ну что же ты молчишь.

После нескольких отчаянных судорог Антон застыл и больше не сопротивлялся. Он медленно погрузился в кисель. Свет на всех этажах погас.

— Ответь мне.

Забарабанил по карнизам дождь. Тусклый свет от холодных фонарей проникал через мокрые стекла. В стенах продолжали хрустеть и изгибаться кости дома. Тело в форме Антона медленно и неуклюже поднималось в темноте обратно на 5 этаж.

— Наконец-то… Это я.