Книга «Божественная жемчужина»
Божественная жемчужина (Глава 1)
Оглавление
Возрастные ограничения 18+
04.12.2020
ПРОЛОГ
«Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу
Утратив правый путь во тьме долины».
(Данте. Божественная комедия) [1]
В ночь 1 мая 1992 года Кевину Гарднеру приснился сон. Тогда восемнадцать лет назад ему исполнилось тридцать четыре — на год меньше, чем было Данте, когда на середине жизненного пути тот оказался в труднопроходимой чаще своих грехов и заблуждений. [2]
Молодой зверь мчался во влажном запахе дикой природы и вдруг наткнулся на невидимую стену, преодолеть которую хотел, но не мог. Здесь произошла метаморфоза: животное встало на две ноги и превратилось в подобие человека, который еще не прозрел, но уже увидел. Вместо каменной преграды он различил деревья, за деревьями — мрачный лес, в лесу — тропу.
Дорога привела в некрополь и запетляла между подземными галереями ненужных побед, склепов с останками бесславных поражений, могильниками бездарно потраченного времени. Учуяв раскаяние ведомого, тропа перестала блуждать по мрачным катакомбам и вывела к живописному уголку некрополя — кладбищу цветочной пыльцы. Здесь, в тени каштановых деревьев были похоронены женские эмоции, сгоревшие в крематории страсти; вера, наложившая на себя руки; распятые надежды; любовь, погребенная заживо.
Кевин окинул взглядом ближайшие могилы. Вот тут во влажной низине покоится чахоточная мечта нежной лилии, а рядом, на пригорке, где больше не растет трава, разлита желчь самонадеянной орхидеи. У ручья, рядом с привидением розы, изъеденной червями ревности, склонился призрак засохшего нарцисса. Дальше гробница, еще не окончательно засыпанная горячим песком, по счастью пустая.
Цветочное кладбище вдруг почувствовало присутствие Кевина и взбунтовалось подземными толчками. На дне могил и черных омутов зашевелились усопшие мечты. Цветочные привидения жалобно застонали, зашипели змеиными проклятиями, забулькали ядовитым газом из болотных трясин.
Сверху, из кроны деревьев налетел теплый ветер. Будто бессмертный дух он пронесся между каменных надгробий, нашептывая о прозрачной глубине. Землетрясение прекратилось, между массивными плитами, придавившими почву, пробились многочисленные ростки. Вырастая на глазах, они поползли вдоль каменных колонн, покрывая зеленью их темное прошлое.
Тяжесть прежних ошибок легла на плечи. Кевин пал на колени, оперся руками о землю, но тропа потребовала встать обратно на две ноги и позвала дальше к занавесу из белесой мглы. Он отодвинул тяжелую портьеру, сделал шаг и очутился перед большим, раскидистым деревом. Ветви его были серебряными, а плоды золотыми. Заросли вокруг поляны сомкнулись, по траве потек молочный туман. Минута полной, таинственной тишины…
Скрипнула дверь подземелья. По лестнице, скрытой меж корней дерева, как через потайной ход на сцену, вышла молодая женщина, окруженная говорливой свитой. Маленькие корявые существа, приглушенно ссорились между собой за право прислуживать избранной. Возбужденно шикая друг на друга, но стараясь сохранить при этом почтительный вид, они несли за ней полы белого церемониального одеяния. Другие из свиты, ростом выше, в плащах с капюшонами, чинно выступали рядом.
Безмолвная, она остановилась перед алтарем. «Капюшоны» встали в полукруг, вынули из-под балахонов кривые сучья, сложили на камне и подожгли. Шушукающая мелочь облепила фигуру женщины как стая летучих мышей, освободила ее от воздушных тканей и утащила их подальше от костра. Кевину явилась черноволосая египтянка, откровенно нагая и прекрасная как богиня.
— Эрика! — узнав жену, воскликнул он, и не услышал своего голоса, зато услышал тишину: звуки будто провалились под землю.
Благоговейное молчание свиты казалось торжественным. Постепенно стало слышно тихое потрескивание костра, и даже то, как горит сам огонь. Нарастая, звуки жара сделались размеренными, ритмично закачались в воздухе и зазвучали музыкой огненной стихии.
Дерзко подарив Кевину обжигающий взгляд, Эрика задвигалась в изящном танце, то грациозно как хищная рысь, то порывисто как божественная дочь, наделенная силой природной стихии. Завершив танец, она обняла ладонями золотой плод, висящий над костром, и сорвала его под взрыв одобрительного визга свиты.
Оглушенный этими восторгами, Кевин не сразу заметил на руках Эрики ребенка, обернутого розовой лентой. Сознание и органы чувств, вдруг рывком оказались рядом с ней. Растроганный, он обнял супругу за плечи, но она отстранилась и бросила малышку в огонь.
Скованный невидимой силой, Кевин мог только видеть и страдать, будто ему показывали отрывок из кинофильма, на события которого невозможно повлиять. Слезная пелена мешала разглядеть жену, стоящую у костра с опущенными руками. В одной из них осталась лента.
Свита приглушенно забубнила и разошлась, как зрители после средневековой казни на площади. Супруга гордо тряхнула головой и вновь подошла к Кевину. Разделив надвое почерневшую ленту, Эрика одной половиной обвязала свою талию, а другой туго перетянула ему мешок, где зарождается мужское семя. Пылая от вожделения, жена стала тереться о плоть мужа, змееподобно обвивая собою, отчего он испытал муки насильника, приговоренного к адовой казни через ласки гетеры. От невыносимого давления фонтана, запертого внутри естества, слезы Кевина закипели и высохли, налипнув на щеках перечными зернами.
Тень, готовая забрать мужа в свою обитель, спустилась на черных крыльях, заглянула бездной в его угасающий взгляд и вопросила вкрадчиво:
— Любишь ли ту, которую избрал?
— Да, — отвечал он.
— Хочешь ли иметь детей?
— Да, — вновь отвечал он.
— Будешь ли хорошим отцом?
— Да, — после некоторой паузы отвечал он.
— Трижды сказав «да», ты ни разу не солгал… Знай же, что со зрячего спросят сполна.
Взмахнув левым крылом, Тень сорвала черную ленту с талии Эрики и повязала округ ее груди. Взмахнув правым крылом, Тень усмирила естество Кевина и освободила его от ленты. Спрятав ее в складках своих одежд, она молвила возвышенно:
— В одной дочери, ты получишь двух. Божественную жемчужину из воды и огня.
Послышался глухой рокот могучей стихии. От стен леса нахлынули морские воды и превратили поляну с деревом в малый остров, омываемый тихим прибоем. На фоне лесной чащи появился стройный силуэт девушки танцовщицы, выходящей из пенной волны. Двигаясь в балетных па, она коснулась золотого плода и превратила его в причудливую морскую раковину.
Тень властно взмахнула крылом на костер. Языки пламени вынесли из раскаленных углей огненный фантом девочки и, ласково облизав, вложили ее маленькое тельце в морскую диковину, которой касалась танцовщица. На груди малышки ярко полыхнуло медным свечением родимое пятнышко, напоминающее две спирали, закрученные друг в друга, а между створок раковины, перед тем как они захлопнулись, блеснули перламутром две круглые драгоценности.
— Найди Божественную Жемчужину, принеси домой и помни: жизнь твоя висит над пропастью, привязанная к небу черной лентой. Храня верность жене, сумеешь сохранить и себя.
Сказав так, Тень ступила в тлеющий огонь и исчезла вместе с костром.
Глава 1. ДАЯНА
«Творчество — это болезнь души, подобно тому,
как жемчужина есть болезнь моллюска».
(Генрих Гейне)
Кевин Гарднер сидел в машине рядом с бизнес-центром в Вествуде, на углу бульвара Сепульведа и Массачусетс Авеню. Полчаса назад он привез сюда свою семнадцатилетнюю дочь Даяну на плановый визит к психологу. В надежде найти журнал или газету Гарднер открыл крышку бардачка. Чтива там не оказалось. Он окинул взглядом салон: ничего, кроме школьного ранца дочери на заднем сидении. Кевин повернулся, взял рюкзак и положил его справа от себя:
— Милая, я не буду копаться в твоих вещах, — обратился он к ранцу. — Мне нужно что-нибудь почитать, — с этими словами Кевин расстегнул молнию, достал книгу потолще и не удержался от радостного восклицания: — «Божественная комедия!»
Он отвел взгляд от обложки и будто провалился в прошлое…
Воспоминания о сне прервал звонок, Кевин вынул из кармана играющий телефон. Женский голос в трубке представился сотрудницей банка Моникой Фостер и вежливо уточнил:
— Я говорю с мистером Кевином Гарднером, сыном Винсента Гарднера?
— Да, что вам нужно?
— Срок договора на аренду ячейки, заключенный между вашим отцом и Банком Америки, истек, поэтому я хочу попросить вас быть сегодня в 13 часов в нашем офисе.
— Вы ничего не путаете? — удивился Кевин. — Мой отец умер семнадцать лет назад.
— Я в курсе, мистер Гарднер.
— А кто дал вам номер моего телефона?
— Нам не стоило трудов получить эту информацию, ведь ваш отец был известным человеком, — спокойно ответила Моника.
— Но почему вы не позвонили раньше?
— Мы руководствовались особыми условиями договора. Банк обязался не разглашать факт аренды ячейки родным и близким арендатора даже в случае его смерти. До сегодняшнего дня.
— То, что оставил отец… Это наверно для моей матери. Вы уже звонили ей?
— Нет. По условиям специального пункта мы обязались передать содержимое ячейки одному из лиц, список которых прилагается. Первым в этом списке числитесь вы, мистер Гарднер.
— А кто еще там записан?
— Ваша мать, дочь и супруга. Но они смогут получить ценности из ячейки лишь в случае смерти предыдущих по списку.
— Вы меня заинтриговали. Постараюсь остаться в живых как минимум до обеда, — прохладно пошутил Кевин. — А что насчет моего юриста? Мне понадобятся его услуги?
— Это ваше право, но все финансово-юридические тонкости улажены еще при жизни арендатора. — бесстрастно ответила Моника. — Для доступа к содержимому ячейки, вам будет достаточно подтвердить свою личность. Скорее всего ваш отец хотел, чтобы вы получили, оставленные им на хранение ценности, максимально быстро и в день истечения срока договора аренды, то есть сегодня, 20 мая 2010 года.
Телефон неожиданно брякнул, оповестив о втором входящем звонке. Кевин поблагодарил сотрудницу, подтвердил, что будет в назначенное время и переключился на другой вызов. Звонила Даяна.
Речь ее в зависимости от нюансов настроения напоминала то щебетание с переливными трелями, то звуки ксилофона, извлекаемые с виртуозной скоростью. На слух Кевина эти особенности голоса дочери влияли как чудесная музыка, то бодрящая ритмом, то умиляющая красотой мелодии. Но сейчас в ее словах звучали грустные и даже подавленные нотки:
— Пап, миссис Лаура хочет с тобой поговорить.
— Я в машине, сейчас подойду, — он убрал книгу в рюкзак и посмотрел на часы: одиннадцать утра.
Гадая зачем психотерапевт Даяны вопреки обыкновению настаивает на встрече, Кевин Гарднер вылез из машины, прошел через парадный вход бизнес-центра, похожего на квадратный форт, и, миновав внутренний двор, опрятный и чистенький, через пару минут вошел в холл офисного помещения.
Сеанс психоанализа уже закончился. Даяна, стройная светловолосая девушка в платье нежного сиреневого оттенка, сидела на краешке кресла и сосредоточенно наблюдала за одинокой рыбкой в круглом аквариуме. В позе Даяны чувствовалось знание этикета и благовоспитанность прилежной особы. При виде отца, она плавно скрестила лодыжки, сменив, таким образом, «позу герцогини» на «кембриджский крест».
Не задавая вопросов, Кевин подмигнул дочери и открыл дверь с табличкой: «Лаура Вайс. Психотерапевт».
— Не хочу поднимать ложную тревогу, мистер Гарднер, но сегодня Даяна выглядела напряженной. Возможно она что-то скрывает, — умиротворенным тоном сообщила слегка полноватая и круглолицая Лаура Вайс. — Причины этого могут оказаться вполне безобидными. В семнадцатилетнем возрасте подростки испытывают множество сильных и порой надуманных переживаний. Но диагноз, поставленный ей в детстве, я говорю о диссоциативном расстройстве идентичности, слишком серьезен…
— Вы о раздвоении личности? — уточнил Кевин.
— Это неточное название. Личностей, живущих в одном человеке может быть больше двух. Например, в горничной Хуаните Максвелл уживались шесть, одна из которых совершила убийство, а у насильника Билли Миллигана психиатры выявили 24 субличности разного пола, возраста и национальности. Случай Даяны, конечно же, не такой тяжелый. В противном случае я бы направила ее к другому специалисту. Но беспечность при таком диагнозе недопустима. Обострение расстройства может серьезно навредить вашей дочери. Поэтому прошу вас привезти ко мне Даяну не через месяц, как обычно, а, скажем… через неделю, — Лаура перевела взгляд на экран ноутбука, пощелкала мышкой и уточнила: — Как насчет 27 мая в 12 часов дня?
— Лучше в пятницу 28-го числа, в удобное для вас время, — поправил Кевин. — В четверг у нас запланировано семейное мероприятие, связанное с памятью ее деда.
— Ах, да, простите, — воскликнула Лаура. — Как я могла упустить это из виду! Я ведь большая поклонница творчества вашего отца и знаю, что он родился именно 27 мая.
— В следующем, 2011 году ему исполнилось бы ровно 100 лет.
— Минуту, я отмечу вас в графике, — Лаура вновь закликала мышкой. — 28 мая в 12 часов дня. Но если случится рецидив, то внеплановый сеанс будет категорически необходим. Возьмите мою визитку. Да, и еще… Возьмите рецепт. Пусть Даяна принимает эти лекарства всю следующую неделю. Пока это только антидепрессанты.
Кевин машинально взял листок. Рассеянно сворачивая его текстом наружу, он поинтересовался:
— Только лишь скрытность Даяны стала причиной ваших опасений?
Лаура Вайс оставила в покое компьютерную мышь и сложила руки на столе.
— Как вы наверно помните, диагноз Даяне поставил признанный специалист по диссоциативным расстройствам, психиатр Джек Парсонс. При моем скромном участии. Это произошло в 1998 году, когда Даяне было 5 лет. Тогда он и я руководствовались не только свидетельствами вашей жены, но и сами наблюдали появление вторичной личности по имени Маргарет. Как у профессионалов, ни у доктора Парсонса, ни у меня, не было и нет никаких сомнений в ее существовании. Но она пропала так же внезапно, как и появилась. Тогда Даяна сказала, будто Маргарет ушла в зеркало. С тех пор вот уже двенадцать лет с семью годичными перерывами Даяна находится под моим наблюдением и рецидивов расстройства не было.
Лаура выдержала короткую паузу, давая понять, что подошла к самому важному:
— И вот сегодня ваша дочь сообщила мне, что видела в зеркале не себя. Когда я начала задавать дополнительные вопросы, Даяна замкнулась и стала отвечать односложно. Контраст между обычным течением сеанса и сегодняшним был явным, поэтому я и позволила себе настаивать на сокращении периода между сеансами с месяца до недели.
— Думаю ваши опасения вполне обоснованы, миссис Вайс, — согласился Кевин. — Но прошу вас не говорить о них моей жене. Эрика склонна преувеличивать, поэтому я боюсь, она будет волноваться. Это плохо повлияет на Даяну.
— Вы просите о невозможном, — покачала головой Лаура. — Миссис Эрика звонит мне после каждого сеанса и требует подробностей. Она доверяет мне. Это доверие заработано годами. Неужели вы допускаете, что я смогу ей лгать?
— Конечно нет! — поспешил заверить Кевин. — Скажите о напряжении Даяны, о ее желании что-то скрыть, но не говорите о зеркале. По крайней мере пока.
— Ваша супруга красивая женщина. Даяна невольно сравнивает себя с матерью и подсознательно винит ее в своем мнимом несовершенстве. С учетом сложностей этапа взросления, в котором находится Даяна, такое невыгодное сравнение дестабилизирует психику и может способствовать пробуждению субличности, — Лаура, раздумывая, переложила на столе какие-то бумаги. — Я ведь хотела сама вам позвонить, но едва я сказала об этом вслух и взяла в руки телефон, как Даяна меня опередила. Вероятно, она решила, что я буду звонить миссис Эрике.
— Нет ничего удивительного в том, что моя дочь сделала по-своему. Это очевидно.
— А для меня очевидно, что Даяна больше доверяет вам, чем матери.
— Не думаю, что это плохо.
— И ошибаетесь. Подобный контраст доверия свидетельствует о вредной диспропорции. Дети больше расположены к тому из родителей, которым легче манипулировать. Но иногда такой выбор имеет другую причину, более серьезную. Я имею в виду «комплекс Электры», женский вариант «Эдипова комплекса».
— Влечение к родителю противоположного пола, — кивнул Кевин.
— Неосознанное влечение, — поправила Лаура. — Это нормальная стадия психоэмоционального развития, которая проявляется у девочек уже в раннем детстве. Обычно, взрослея, девушки-подростки справляются с проблемой сами, но если этого не происходит, то комплекс сильно осложняет им жизнь. Чтобы норма не превратилась в проблему, родителям необходимо гармонизировать отношения и выработать общую линию поведения. Квалифицированная помощь психолога бывает в таком случае очень полезна. Иными словами, мистер Гарднер, я предлагаю вам прийти ко мне на консультацию вместе с супругой.
— Я не против, но меня тревожит один вопрос.
— Кажется, я знаю какой, — догадалась Лаура.
— Возможно, — не раздумывая согласился Кевин, и тут же уточнил: — Могу ли я рассчитывать на ваше молчание о зеркале?
— Хорошо, мистер Гарднер. Но, если мои подозрения оправдаются, я буду просто обязана сообщить вашей супруге то, что ей знать необходимо.
— Тогда остается назначить время консультации и убедить мою жену.
— О, не волнуйтесь, я возьму это на себя, — улыбаясь, заверила миссис Вайс.
***
Желая отвлечь дочь от неприятных мыслей, Кевин завел ее в салат-бар рядом с бизнесцентром.
— Но мне же нельзя, — удивилась Даяна.
— Разве? — делая вид, что не понимает, спросил он.
— Мама говорит, что если я буду перекусывать на ходу, то стану толстая как Крисси Шульц.
— Ты толстая?! — он засмеялся. — Тогда я Люк Скайуокер.
— Если мама узнает…
В глазах Кевина засверкали веселые огоньки:
— А кто ей скажет?
Даяна смущенно улыбнулась и опустила взгляд. Забыв на время о переживаниях, она, после минутного раздумья, заказала калифорнийский салат и капучино. Кевин расплатился и передал дочери пакет с едой:
— А теперь к машине, принцесса.
Даяна устроилась на заднем сидении черного джипа «Кадиллак Эскалада». Кевин сел за руль.
— Говорим по-русски? — спросила она. — Бабушка считает, что мне это пригодится.
— И она права. Владеть несколькими языками полезно, — согласился Кевин заводя машину. — Извини, я залез в твой рюкзак. Было скучно, искал книгу.
— Какую?
— Первую попавшуюся. Ею оказалась «Божественная комедия».
— Ах, да, забываю ее выложить. Взяла у бабушки, надо вернуть.
— Уже прочитала?
— Нет. Она показалась мне слишком мрачной. Папа, нам надо ехать, экскурсия начнется в 12 часов дня, — напомнила Даяна и с явным удовольствием отправила в рот кусочек авокадо с ростками брокколи и красной капустой.
— По шоссе Сан-Диего ехать рискованно, можем попасть в пробку, — помыслил вслух Кевин.
Свернув на бульвар Санта-Моника в сторону Беверли-Хиллз и миновав отрезок Кресент Драйв, Кевин выехал на бульвар Уилшир, соединяющий центр города с западным округом. Даяна, молча смаковавшая салат, покончила с остатками жареных семечек кунжута и вытерлась салфеткой. Открыв крышку стакана с капучино, она, наконец, спросила:
— Почему мисс Лаура столько лет задает мне странные вопросы? Не было ли провалов в памяти? Не замечала ли я, что одета не так, как одевалась? Говорил ли кто-то о действиях, которых я не совершала? И все в таком духе. Будто я сама себе не хозяйка, а чокнутая, которая не помнит, что, когда и как делала.
— Мама волнуется, поэтому и настояла на том, чтобы ты наблюдалась у психолога. Ты ведь знаешь, в детстве нечто подобное с тобой происходило. Это продолжалось недолго, всего несколько месяцев… Но сейчас же этого нет.
— Ничего такого за собой не припоминаю.
— Значит и поводов для беспокойства нет.
— Как нет, когда мама считает меня ненормальной! — вдруг звонко возразила девушка. — И ты тоже… Я ведь странная да?
— Даяна, это не странность, а уникальность, — убежденно возразил Кевин. — Тебе покровительствуют силы, для человеческого ума непостижимые.
— Что-то незаметно, — вяло возразила она.
— Они ведут тайно и бережно, окутав тебя загадочным покрывалом…
Даяна вдруг закатила глаза и заговорила монотонно, как будто в трансе:
— Я есть все бывшее, и будущее, и сущее, и никто из смертных не приподнял покрова моей тайны, — она перестала притворяться и с укором сказала: — Папа, ну причем здесь древняя мистика? Я обычная!
— Хитрая бестия, — пожурил Кевин. — То ты странная, то ты обычная. Но память у тебя замечательная. Насколько помню, я лишь раз дал тебе устный перевод надписи под изображением Исиды из Саиса.
— Я потом читала про сфинксов из черного мрамора, там есть этот перевод.
— Значит тебе было интересно?
— Да, немного. А что сказала миссис Лаура?
— Ничего особенного, просто увеличила частоту посещений. Следующий сеанс через неделю. Она поверила в твои фантазии о зеркале.
— Надо было молчать, — вздохнула Даяна. — О чем я только думала! Теперь об этом узнает мама.
— Я попросил миссис Лауру не говорить, — успокоил Кевин, следя за дорогой.
— Серьезно?! — подпрыгнула Даяна.
— Пусть это будет нашей маленькой тайной, — хладнокровно подытожил Кевин, останавливая машину у светофора на пересечение бульвара Уилшир и Дансмьюир Авеню.
Даяна наклонилась к уху отца и тихонько прощебетала:
— Папочка, я тебя люблю.
— Не стоит благодарности, милая. Знаешь, у психологов есть привычка, — он достал из кармана рецепт и показал дочери. — Стоит им заметить, что пациент загрустил, они тут же выписывают ему антидепрессанты.
— Кажется миссис Лаура говорила про лекарства, — вспомнила Даяна.
— Я этого не помню, — Кевин дважды разорвал рецепт и положил обратно в карман.
Даяна спрятала улыбку за стаканом кофе и украдкой посмотрела на отца в зеркало заднего вида. Лицо Кевина было бесстрастным. Она осторожно заметила:
— Если мама узнает, что мы ее обманываем…
— Оставь это мне.
— Обожаю, когда ты так говоришь.
— А что ты видела в зеркале?
— Иногда мне кажется, что моё отражение смотрит на меня как-то особенно и даже двигается само по себе.
— Ты с ним разговариваешь?
— Может оно и хочет мне что-то сказать, но его неслышно.
— И давно это с тобой?
— С начала мая, — Даяна вновь погрустнела. — Я ненормальная да?
— Милая, быть нормальной, значит быть в толпе и следовать за толпой даже если она идет по ложному пути. Все выдающиеся люди не были нормальными, поэтому они, или находили иной путь и вели толпу за собой, или шли против нее в другую сторону, опережая свое время. Мама хочет, чтобы ты была нормальной. Я думаю, что ты уникальная. Возможно, то и другое крайности, но между ними есть середина — истина. Найти ее можешь только ты сама.
— А почему ты думаешь, что я уникальная?
— С тобой и вокруг тебя происходит необычное. Мой сон, твои видения, странное поведение деда…
— Какой сон?
— Я сказал про сон? Не могу поверить, что проболтался. Хорошо, обещаю рассказать, только не сейчас, милая.
— Ладно, но я обязательно напомню, а что необычного было с дедушкой?
— Длинная история. Кстати, ведь это он впервые назвал тебя принцессой.
— Он сказал, и вы с бабушкой повторяете, — Даяна вздохнула. — Только все принцессы красивые, не такие, как я.
— Да, они не такие красивые как ты, — с улыбкой согласился Кевин.
— Папа, лучше оставим эту тему, — в голосе Даяны зазвучал звонкий тембр ксилофона. — Правду говорят твои глаза. Я вижу, как ты смотришь на маму и как смотришь на меня. Не трать силы на утешения, моя внешность непривлекательна, и я давно смирилась с этим.
— Нет ничего странного, что я смотрю на тебя иначе, чем на маму. Она взрослая женщина и моя жена, а ты — дочь, моя юная принцесса. Я люблю вас обеих, но по-разному.
— Любовь как вино, бывает всевозможных марок и сортов? — грустно спросила Даяна.
Кевин промолчал, опасаясь ступать в чертоги тонкие и чувствительные, где неосторожные слова и даже мысли, невысказанные вслух, способны причинить боль. Дочь, понимая, что сама завела отца на территорию умолчания, не настаивала на ответе. Чуткая эмоциональная ткань, легкоранимая простым невниманием, но способная выдержать ураган любовных переживаний, постепенно успокоилась. Даяна вновь нарушила молчание:
— Пап, ты сказал, что дедушка странно себя вел. Я ничего об этом не знаю.
— Разве бабушка тебе не рассказывала?
— Нет.
— Жаль, мне тоже, — Кевин лукаво улыбнулся. — Надеялся узнать от тебя что-нибудь новое.
— Ты меня интригуешь, — в глазах Даяны загорелось любопытство.
— Мы приехали, — Кевин припарковал джип недалеко от угла 5-й Западной и Флауэр стрит. — Ты наверно слышала, что твой дед Винсент интересовался судьбой английской принцессы.
— Совсем немного, — кивнула Даяна. — Почти ничего.
— Он был уверен, что однажды она посетит наш дом, поэтому всерьез готовился к ее визиту. А после твоего появления он будто и думать про нее забыл. Тогда отец и назвал тебя маленькой принцессой, а спустя неделю вдруг затеял в доме капитальный ремонт.
— Что странного в ремонте?
— В том, что он не требовался. А твоя бабушка вот уже 17 лет под разными предлогами отказывается говорить на эту тему.
— Пап, я чувствую дыхание тайны, — прощебетала Даяна. — Ты как будто ходишь по кругу и что-то ищешь.
— Это так, — задумчиво подтвердил Кевин. — Но к сожалению, твой дед не оставил мне ни одной зацепки. Хотя, — Кевин посмотрел на часы. — Возможно, она скоро появится.
— Откуда? — заинтересованно чирикнула Даяна.
— Боюсь, милая, у нас уже нет времени.
— Ну вот, ты уже хочешь от меня избавиться, — с сожалением вздохнула она.
— Напротив, я сожалею, что нам надо расстаться.
— А что если я не пойду на экскурсию, и ты расскажешь мне все прямо сейчас!
Кевин, улыбнулся и отрицательно покачал головой. Даяна тут же придумала другое решение:
— Ладно, тогда просто опоздаю на пятнадцать минут и…
— Я буду ждать тебя через два часа, в парке у бассейна с соколом, — перебил отец, стараясь не быть категоричным. — Беги на экскурсию, а то и правда опоздаешь.
— А ты что будешь делать? — неохотно сдавшись и чмокая отца в щеку, спросила она.
Кевин махнул в сторону, библиотечной башни U.S. Bank Tower, самого высокого здания в Калифорнии:
— Просто перейду дорогу. Мне нужно зайти в банк.
Проводив дочь взглядом, Гарднер откинулся на спинку кресла и задумался. Что лежит в ячейке уже 17 лет? Какие причины побудили отца к такому экстравагантному замыслу? Кевин мотнул головой, отгоняя прочь назойливые вопросы. Зачем гадать, если до момента истины осталось меньше часа? Решать загадку без нужной информации, то же, что открывать дверь без ключа. Нужно подождать, просто подождать.
Отказавшись от бесплодных размышлений, Кевин незаметно для себя вновь погрузился в воспоминания.
Наутро после памятного сна, он проснулся и увидел жену: Эрика подкрашивала ресницы, наклонившись к зеркалу под умопомрачительным углом. Короткий атласный пеньюар, натянувшийся вдоль спины, едва прикрывал округлые формы пиковой масти, а червовое декольте отражалось в зеркале с привлекательной очевидностью. Жар, исходящий из центра жизни Кевина, полыхнул по телу похотливой волной. Припоминая то, что вытворяла во сне нагая египтянка, он почувствовал сильное возбуждение.
Увидеть Эрику без минимального макияжа, выгодно подчеркивающего глаза, было почти невозможно. Увидеть Эрику без минимального макияжа, выгодно подчеркивающего глаза, было почти невозможно. Уверенная в том, что никто не должен знать о стараниях, ценой которых она выглядит ухоженной и прелестной, Эрика не никогда не наводила красоту прилюдно, и в первую очередь это правило касалось ее мужа.
Не желая спугнуть, Кевин принялся украдкой ласкать взглядом ее стройную фигуру и дорисовывать в воображении формы, недостающие для полноты картины. Увлекшись, он даже затаил дыхание, отчего ему пришлось сделать порывистый вдох, который его выдал.
Эрика вздрогнула и резко обернулась, словно ее застали месте преступления. Поспешно закрыв колпачком флакончик с тушью, она ловким движением спрятала его за спину и незаметно бросила в ящик трюмо.
— Какой прекрасный утренний вид, — улыбнулся Кевин, не пытаясь скрывать, что подглядывал.
— Я не ожидала, что ты проснешься так рано, дорогой.
— Хотел подсмотреть, как ты прихорашиваешься, — сознался он.
— Это запрещено, — отрезала Эрика кокетливо стрельнув глазами. — Видеть можно только результат. Все остальное — тайна!
— Я хочу исследовать все твои тайны и немедленно.
— Вы говорите об этих тайнах, мистер? — Эрика зазывно приподняла край пеньюара к талии, демонстрируя обнаженное бедро и отсутствие нижнего белья. — Исследовать эти тайны, я позволю вам с удовольствием.
— Плутовка, — улыбнулся Кевин, наслаждаясь ее игривостью. — Иди же скорее ко мне.
— Может сначала позволите поздравить вас с днем рождения, мистер Гарднер?
— Лучше начни сразу с подарка.
— Так и сделаю, — она медленно потянула двумя пальчиками пояс на пеньюаре. — А поздравлениями займусь позже.
— Эрика, ты даже не представляешь, как я тебя хочу, — признался Кевин.
— Надеюсь, это не я тебя разбудила? — увильнула она от столь явной атаки, затягивая прелюдию.
— Напротив, именно ты и не дала мне спать! Ты мне приснилась.
— И что же я делала в твоем сне? — живо полюбопытствовала она.
— Танцевала вокруг меня голая и чуть не заласкала насмерть.
— О, мистеру снятся эротические сны. Я могу сделать их вещими, — Эрика оперлась коленом на край кровати: — И способна на гораздо большее, если того пожелает мой пылкий исследователь тайн.
— Договорились, — ответил Кевин. — У меня в запасе много фантазий и это была самая безобидная из них.
— Дерзкий распутник, — она выгнула спину и обольстительно нависла над мужем.
— За такие слова плохую девчонку придется наказать, — взгляд его скользнул в сторону зеркала позади супруги.
Заметив это, Эрика изогнулась еще сильнее, отчего пеньюар обнажил фрагмент, недостающий в картине Кевина.
— Меня бесполезно воспитывать, — возразила она. — Ай! Что вы делаете, мистер! — Эрика захихикала, пытаясь высвободиться, но Кевин уже перевернул ее на спину и накрыл собой.
— Попалась, вредная девчонка!
— А может я этого хотела…
Улыбаясь от приятных воспоминаний, Кевин взглянул на часы. До встречи в банке еще 40 минут…
Эрика встала и накинула длинный голубой халат.
— Ах, я еле жива. Дикий зверь избил меня собою, — она помахала на лицо руками. — Пожалуй, сегодня теннисный корт исключается из плана. Сначала душ, потом бассейн. Ты со мной?
— С удовольствием, — согласился Кевин, и вдруг спросил: — Ты раньше занималась балетом?
— Откуда тебе известно? — удивилась она.
— В твоей осанке чувствуется грация балерины.
— Да, я училась в школе классического танца, но недолго.
— И что же помешало стать звездой балета?
— Кевин, дорогой, ты видел ноги балерины?
— Ножки балерины? — лукаво переспросил он, — Разумеется.
— Та-а-к. Сегодня ночью, кое-кто будет спать на полу. Я говорю о ступнях.
— Они же всегда закрыты пуантами.
— Вот и не пытайся их увидеть, иначе получишь психологическую травму.
— А что с ними не так?
— По сравнению со ступнями балерины, корявый саксаул [3] — это розовая ножка младенца.
— В самом деле? — удивился Кевин. — Ах, да, это же адский труд. Легкость в танце стоит огромных жертв. Профессиональные болезни, растяжения, травмы…
— Однажды в раздевалке я увидела, как девочка из старшей группы снимала пуанты после занятий. Ее ступни были похожи на два мешка с кровавыми костями. В тот день я перестала ходить в эту изуверскую школу.
— Рад, что ты не стала звездой балета. Мать великой русской танцовщицы Галины Улановой заставила дочь поклясться, что у нее никогда не будет детей. «Материнство несовместимо с карьерой балерины», так она сказала, — Кевин многозначительно посмотрел на супругу.
Поняв, куда он клонит, Эрика тут же поспешила перевести тему в другое, выгодное для нее русло:
— Разумеется, я только выиграла оттого, что не стала балериной и вот доказательство, — она с загадочным видом раздвинула полы халата, вынула ножку из туфельки и поставила на грудь мужа.
Кевин с удовольствием погладил ровные, накрашенные пальчики. Рука его поползла вверх к колену, однако ножка быстро вернулась обратно в туфельку.
— Пора вставать, дорогой. Тебя ждут поздравления и подарки.
Кевин, глядя на жену блестящими глазами, вдруг загадочно произнес:
— У нас будет девочка.
— О, нет! — испуганно возразила Эрика. — Я не могу сейчас рожать! Я еще не окончила колледж!
— Все уже решено.
— Кем-то может быть и решено, но не мной. А значит, не решено ничего!
============
[1] «Божественная комедия» Данте Алигьери, перевод М. Лозинского.
[2] Середина человеческого бытия по Данте — возраст 35 лет.
[3] Саксаул — крупный кустарник, произрастающий на песках пустыни.
ПРОЛОГ
«Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу
Утратив правый путь во тьме долины».
(Данте. Божественная комедия) [1]
В ночь 1 мая 1992 года Кевину Гарднеру приснился сон. Тогда восемнадцать лет назад ему исполнилось тридцать четыре — на год меньше, чем было Данте, когда на середине жизненного пути тот оказался в труднопроходимой чаще своих грехов и заблуждений. [2]
Молодой зверь мчался во влажном запахе дикой природы и вдруг наткнулся на невидимую стену, преодолеть которую хотел, но не мог. Здесь произошла метаморфоза: животное встало на две ноги и превратилось в подобие человека, который еще не прозрел, но уже увидел. Вместо каменной преграды он различил деревья, за деревьями — мрачный лес, в лесу — тропу.
Дорога привела в некрополь и запетляла между подземными галереями ненужных побед, склепов с останками бесславных поражений, могильниками бездарно потраченного времени. Учуяв раскаяние ведомого, тропа перестала блуждать по мрачным катакомбам и вывела к живописному уголку некрополя — кладбищу цветочной пыльцы. Здесь, в тени каштановых деревьев были похоронены женские эмоции, сгоревшие в крематории страсти; вера, наложившая на себя руки; распятые надежды; любовь, погребенная заживо.
Кевин окинул взглядом ближайшие могилы. Вот тут во влажной низине покоится чахоточная мечта нежной лилии, а рядом, на пригорке, где больше не растет трава, разлита желчь самонадеянной орхидеи. У ручья, рядом с привидением розы, изъеденной червями ревности, склонился призрак засохшего нарцисса. Дальше гробница, еще не окончательно засыпанная горячим песком, по счастью пустая.
Цветочное кладбище вдруг почувствовало присутствие Кевина и взбунтовалось подземными толчками. На дне могил и черных омутов зашевелились усопшие мечты. Цветочные привидения жалобно застонали, зашипели змеиными проклятиями, забулькали ядовитым газом из болотных трясин.
Сверху, из кроны деревьев налетел теплый ветер. Будто бессмертный дух он пронесся между каменных надгробий, нашептывая о прозрачной глубине. Землетрясение прекратилось, между массивными плитами, придавившими почву, пробились многочисленные ростки. Вырастая на глазах, они поползли вдоль каменных колонн, покрывая зеленью их темное прошлое.
Тяжесть прежних ошибок легла на плечи. Кевин пал на колени, оперся руками о землю, но тропа потребовала встать обратно на две ноги и позвала дальше к занавесу из белесой мглы. Он отодвинул тяжелую портьеру, сделал шаг и очутился перед большим, раскидистым деревом. Ветви его были серебряными, а плоды золотыми. Заросли вокруг поляны сомкнулись, по траве потек молочный туман. Минута полной, таинственной тишины…
Скрипнула дверь подземелья. По лестнице, скрытой меж корней дерева, как через потайной ход на сцену, вышла молодая женщина, окруженная говорливой свитой. Маленькие корявые существа, приглушенно ссорились между собой за право прислуживать избранной. Возбужденно шикая друг на друга, но стараясь сохранить при этом почтительный вид, они несли за ней полы белого церемониального одеяния. Другие из свиты, ростом выше, в плащах с капюшонами, чинно выступали рядом.
Безмолвная, она остановилась перед алтарем. «Капюшоны» встали в полукруг, вынули из-под балахонов кривые сучья, сложили на камне и подожгли. Шушукающая мелочь облепила фигуру женщины как стая летучих мышей, освободила ее от воздушных тканей и утащила их подальше от костра. Кевину явилась черноволосая египтянка, откровенно нагая и прекрасная как богиня.
— Эрика! — узнав жену, воскликнул он, и не услышал своего голоса, зато услышал тишину: звуки будто провалились под землю.
Благоговейное молчание свиты казалось торжественным. Постепенно стало слышно тихое потрескивание костра, и даже то, как горит сам огонь. Нарастая, звуки жара сделались размеренными, ритмично закачались в воздухе и зазвучали музыкой огненной стихии.
Дерзко подарив Кевину обжигающий взгляд, Эрика задвигалась в изящном танце, то грациозно как хищная рысь, то порывисто как божественная дочь, наделенная силой природной стихии. Завершив танец, она обняла ладонями золотой плод, висящий над костром, и сорвала его под взрыв одобрительного визга свиты.
Оглушенный этими восторгами, Кевин не сразу заметил на руках Эрики ребенка, обернутого розовой лентой. Сознание и органы чувств, вдруг рывком оказались рядом с ней. Растроганный, он обнял супругу за плечи, но она отстранилась и бросила малышку в огонь.
Скованный невидимой силой, Кевин мог только видеть и страдать, будто ему показывали отрывок из кинофильма, на события которого невозможно повлиять. Слезная пелена мешала разглядеть жену, стоящую у костра с опущенными руками. В одной из них осталась лента.
Свита приглушенно забубнила и разошлась, как зрители после средневековой казни на площади. Супруга гордо тряхнула головой и вновь подошла к Кевину. Разделив надвое почерневшую ленту, Эрика одной половиной обвязала свою талию, а другой туго перетянула ему мешок, где зарождается мужское семя. Пылая от вожделения, жена стала тереться о плоть мужа, змееподобно обвивая собою, отчего он испытал муки насильника, приговоренного к адовой казни через ласки гетеры. От невыносимого давления фонтана, запертого внутри естества, слезы Кевина закипели и высохли, налипнув на щеках перечными зернами.
Тень, готовая забрать мужа в свою обитель, спустилась на черных крыльях, заглянула бездной в его угасающий взгляд и вопросила вкрадчиво:
— Любишь ли ту, которую избрал?
— Да, — отвечал он.
— Хочешь ли иметь детей?
— Да, — вновь отвечал он.
— Будешь ли хорошим отцом?
— Да, — после некоторой паузы отвечал он.
— Трижды сказав «да», ты ни разу не солгал… Знай же, что со зрячего спросят сполна.
Взмахнув левым крылом, Тень сорвала черную ленту с талии Эрики и повязала округ ее груди. Взмахнув правым крылом, Тень усмирила естество Кевина и освободила его от ленты. Спрятав ее в складках своих одежд, она молвила возвышенно:
— В одной дочери, ты получишь двух. Божественную жемчужину из воды и огня.
Послышался глухой рокот могучей стихии. От стен леса нахлынули морские воды и превратили поляну с деревом в малый остров, омываемый тихим прибоем. На фоне лесной чащи появился стройный силуэт девушки танцовщицы, выходящей из пенной волны. Двигаясь в балетных па, она коснулась золотого плода и превратила его в причудливую морскую раковину.
Тень властно взмахнула крылом на костер. Языки пламени вынесли из раскаленных углей огненный фантом девочки и, ласково облизав, вложили ее маленькое тельце в морскую диковину, которой касалась танцовщица. На груди малышки ярко полыхнуло медным свечением родимое пятнышко, напоминающее две спирали, закрученные друг в друга, а между створок раковины, перед тем как они захлопнулись, блеснули перламутром две круглые драгоценности.
— Найди Божественную Жемчужину, принеси домой и помни: жизнь твоя висит над пропастью, привязанная к небу черной лентой. Храня верность жене, сумеешь сохранить и себя.
Сказав так, Тень ступила в тлеющий огонь и исчезла вместе с костром.
Глава 1. ДАЯНА
«Творчество — это болезнь души, подобно тому,
как жемчужина есть болезнь моллюска».
(Генрих Гейне)
Кевин Гарднер сидел в машине рядом с бизнес-центром в Вествуде, на углу бульвара Сепульведа и Массачусетс Авеню. Полчаса назад он привез сюда свою семнадцатилетнюю дочь Даяну на плановый визит к психологу. В надежде найти журнал или газету Гарднер открыл крышку бардачка. Чтива там не оказалось. Он окинул взглядом салон: ничего, кроме школьного ранца дочери на заднем сидении. Кевин повернулся, взял рюкзак и положил его справа от себя:
— Милая, я не буду копаться в твоих вещах, — обратился он к ранцу. — Мне нужно что-нибудь почитать, — с этими словами Кевин расстегнул молнию, достал книгу потолще и не удержался от радостного восклицания: — «Божественная комедия!»
Он отвел взгляд от обложки и будто провалился в прошлое…
Воспоминания о сне прервал звонок, Кевин вынул из кармана играющий телефон. Женский голос в трубке представился сотрудницей банка Моникой Фостер и вежливо уточнил:
— Я говорю с мистером Кевином Гарднером, сыном Винсента Гарднера?
— Да, что вам нужно?
— Срок договора на аренду ячейки, заключенный между вашим отцом и Банком Америки, истек, поэтому я хочу попросить вас быть сегодня в 13 часов в нашем офисе.
— Вы ничего не путаете? — удивился Кевин. — Мой отец умер семнадцать лет назад.
— Я в курсе, мистер Гарднер.
— А кто дал вам номер моего телефона?
— Нам не стоило трудов получить эту информацию, ведь ваш отец был известным человеком, — спокойно ответила Моника.
— Но почему вы не позвонили раньше?
— Мы руководствовались особыми условиями договора. Банк обязался не разглашать факт аренды ячейки родным и близким арендатора даже в случае его смерти. До сегодняшнего дня.
— То, что оставил отец… Это наверно для моей матери. Вы уже звонили ей?
— Нет. По условиям специального пункта мы обязались передать содержимое ячейки одному из лиц, список которых прилагается. Первым в этом списке числитесь вы, мистер Гарднер.
— А кто еще там записан?
— Ваша мать, дочь и супруга. Но они смогут получить ценности из ячейки лишь в случае смерти предыдущих по списку.
— Вы меня заинтриговали. Постараюсь остаться в живых как минимум до обеда, — прохладно пошутил Кевин. — А что насчет моего юриста? Мне понадобятся его услуги?
— Это ваше право, но все финансово-юридические тонкости улажены еще при жизни арендатора. — бесстрастно ответила Моника. — Для доступа к содержимому ячейки, вам будет достаточно подтвердить свою личность. Скорее всего ваш отец хотел, чтобы вы получили, оставленные им на хранение ценности, максимально быстро и в день истечения срока договора аренды, то есть сегодня, 20 мая 2010 года.
Телефон неожиданно брякнул, оповестив о втором входящем звонке. Кевин поблагодарил сотрудницу, подтвердил, что будет в назначенное время и переключился на другой вызов. Звонила Даяна.
Речь ее в зависимости от нюансов настроения напоминала то щебетание с переливными трелями, то звуки ксилофона, извлекаемые с виртуозной скоростью. На слух Кевина эти особенности голоса дочери влияли как чудесная музыка, то бодрящая ритмом, то умиляющая красотой мелодии. Но сейчас в ее словах звучали грустные и даже подавленные нотки:
— Пап, миссис Лаура хочет с тобой поговорить.
— Я в машине, сейчас подойду, — он убрал книгу в рюкзак и посмотрел на часы: одиннадцать утра.
Гадая зачем психотерапевт Даяны вопреки обыкновению настаивает на встрече, Кевин Гарднер вылез из машины, прошел через парадный вход бизнес-центра, похожего на квадратный форт, и, миновав внутренний двор, опрятный и чистенький, через пару минут вошел в холл офисного помещения.
Сеанс психоанализа уже закончился. Даяна, стройная светловолосая девушка в платье нежного сиреневого оттенка, сидела на краешке кресла и сосредоточенно наблюдала за одинокой рыбкой в круглом аквариуме. В позе Даяны чувствовалось знание этикета и благовоспитанность прилежной особы. При виде отца, она плавно скрестила лодыжки, сменив, таким образом, «позу герцогини» на «кембриджский крест».
Не задавая вопросов, Кевин подмигнул дочери и открыл дверь с табличкой: «Лаура Вайс. Психотерапевт».
— Не хочу поднимать ложную тревогу, мистер Гарднер, но сегодня Даяна выглядела напряженной. Возможно она что-то скрывает, — умиротворенным тоном сообщила слегка полноватая и круглолицая Лаура Вайс. — Причины этого могут оказаться вполне безобидными. В семнадцатилетнем возрасте подростки испытывают множество сильных и порой надуманных переживаний. Но диагноз, поставленный ей в детстве, я говорю о диссоциативном расстройстве идентичности, слишком серьезен…
— Вы о раздвоении личности? — уточнил Кевин.
— Это неточное название. Личностей, живущих в одном человеке может быть больше двух. Например, в горничной Хуаните Максвелл уживались шесть, одна из которых совершила убийство, а у насильника Билли Миллигана психиатры выявили 24 субличности разного пола, возраста и национальности. Случай Даяны, конечно же, не такой тяжелый. В противном случае я бы направила ее к другому специалисту. Но беспечность при таком диагнозе недопустима. Обострение расстройства может серьезно навредить вашей дочери. Поэтому прошу вас привезти ко мне Даяну не через месяц, как обычно, а, скажем… через неделю, — Лаура перевела взгляд на экран ноутбука, пощелкала мышкой и уточнила: — Как насчет 27 мая в 12 часов дня?
— Лучше в пятницу 28-го числа, в удобное для вас время, — поправил Кевин. — В четверг у нас запланировано семейное мероприятие, связанное с памятью ее деда.
— Ах, да, простите, — воскликнула Лаура. — Как я могла упустить это из виду! Я ведь большая поклонница творчества вашего отца и знаю, что он родился именно 27 мая.
— В следующем, 2011 году ему исполнилось бы ровно 100 лет.
— Минуту, я отмечу вас в графике, — Лаура вновь закликала мышкой. — 28 мая в 12 часов дня. Но если случится рецидив, то внеплановый сеанс будет категорически необходим. Возьмите мою визитку. Да, и еще… Возьмите рецепт. Пусть Даяна принимает эти лекарства всю следующую неделю. Пока это только антидепрессанты.
Кевин машинально взял листок. Рассеянно сворачивая его текстом наружу, он поинтересовался:
— Только лишь скрытность Даяны стала причиной ваших опасений?
Лаура Вайс оставила в покое компьютерную мышь и сложила руки на столе.
— Как вы наверно помните, диагноз Даяне поставил признанный специалист по диссоциативным расстройствам, психиатр Джек Парсонс. При моем скромном участии. Это произошло в 1998 году, когда Даяне было 5 лет. Тогда он и я руководствовались не только свидетельствами вашей жены, но и сами наблюдали появление вторичной личности по имени Маргарет. Как у профессионалов, ни у доктора Парсонса, ни у меня, не было и нет никаких сомнений в ее существовании. Но она пропала так же внезапно, как и появилась. Тогда Даяна сказала, будто Маргарет ушла в зеркало. С тех пор вот уже двенадцать лет с семью годичными перерывами Даяна находится под моим наблюдением и рецидивов расстройства не было.
Лаура выдержала короткую паузу, давая понять, что подошла к самому важному:
— И вот сегодня ваша дочь сообщила мне, что видела в зеркале не себя. Когда я начала задавать дополнительные вопросы, Даяна замкнулась и стала отвечать односложно. Контраст между обычным течением сеанса и сегодняшним был явным, поэтому я и позволила себе настаивать на сокращении периода между сеансами с месяца до недели.
— Думаю ваши опасения вполне обоснованы, миссис Вайс, — согласился Кевин. — Но прошу вас не говорить о них моей жене. Эрика склонна преувеличивать, поэтому я боюсь, она будет волноваться. Это плохо повлияет на Даяну.
— Вы просите о невозможном, — покачала головой Лаура. — Миссис Эрика звонит мне после каждого сеанса и требует подробностей. Она доверяет мне. Это доверие заработано годами. Неужели вы допускаете, что я смогу ей лгать?
— Конечно нет! — поспешил заверить Кевин. — Скажите о напряжении Даяны, о ее желании что-то скрыть, но не говорите о зеркале. По крайней мере пока.
— Ваша супруга красивая женщина. Даяна невольно сравнивает себя с матерью и подсознательно винит ее в своем мнимом несовершенстве. С учетом сложностей этапа взросления, в котором находится Даяна, такое невыгодное сравнение дестабилизирует психику и может способствовать пробуждению субличности, — Лаура, раздумывая, переложила на столе какие-то бумаги. — Я ведь хотела сама вам позвонить, но едва я сказала об этом вслух и взяла в руки телефон, как Даяна меня опередила. Вероятно, она решила, что я буду звонить миссис Эрике.
— Нет ничего удивительного в том, что моя дочь сделала по-своему. Это очевидно.
— А для меня очевидно, что Даяна больше доверяет вам, чем матери.
— Не думаю, что это плохо.
— И ошибаетесь. Подобный контраст доверия свидетельствует о вредной диспропорции. Дети больше расположены к тому из родителей, которым легче манипулировать. Но иногда такой выбор имеет другую причину, более серьезную. Я имею в виду «комплекс Электры», женский вариант «Эдипова комплекса».
— Влечение к родителю противоположного пола, — кивнул Кевин.
— Неосознанное влечение, — поправила Лаура. — Это нормальная стадия психоэмоционального развития, которая проявляется у девочек уже в раннем детстве. Обычно, взрослея, девушки-подростки справляются с проблемой сами, но если этого не происходит, то комплекс сильно осложняет им жизнь. Чтобы норма не превратилась в проблему, родителям необходимо гармонизировать отношения и выработать общую линию поведения. Квалифицированная помощь психолога бывает в таком случае очень полезна. Иными словами, мистер Гарднер, я предлагаю вам прийти ко мне на консультацию вместе с супругой.
— Я не против, но меня тревожит один вопрос.
— Кажется, я знаю какой, — догадалась Лаура.
— Возможно, — не раздумывая согласился Кевин, и тут же уточнил: — Могу ли я рассчитывать на ваше молчание о зеркале?
— Хорошо, мистер Гарднер. Но, если мои подозрения оправдаются, я буду просто обязана сообщить вашей супруге то, что ей знать необходимо.
— Тогда остается назначить время консультации и убедить мою жену.
— О, не волнуйтесь, я возьму это на себя, — улыбаясь, заверила миссис Вайс.
***
Желая отвлечь дочь от неприятных мыслей, Кевин завел ее в салат-бар рядом с бизнесцентром.
— Но мне же нельзя, — удивилась Даяна.
— Разве? — делая вид, что не понимает, спросил он.
— Мама говорит, что если я буду перекусывать на ходу, то стану толстая как Крисси Шульц.
— Ты толстая?! — он засмеялся. — Тогда я Люк Скайуокер.
— Если мама узнает…
В глазах Кевина засверкали веселые огоньки:
— А кто ей скажет?
Даяна смущенно улыбнулась и опустила взгляд. Забыв на время о переживаниях, она, после минутного раздумья, заказала калифорнийский салат и капучино. Кевин расплатился и передал дочери пакет с едой:
— А теперь к машине, принцесса.
Даяна устроилась на заднем сидении черного джипа «Кадиллак Эскалада». Кевин сел за руль.
— Говорим по-русски? — спросила она. — Бабушка считает, что мне это пригодится.
— И она права. Владеть несколькими языками полезно, — согласился Кевин заводя машину. — Извини, я залез в твой рюкзак. Было скучно, искал книгу.
— Какую?
— Первую попавшуюся. Ею оказалась «Божественная комедия».
— Ах, да, забываю ее выложить. Взяла у бабушки, надо вернуть.
— Уже прочитала?
— Нет. Она показалась мне слишком мрачной. Папа, нам надо ехать, экскурсия начнется в 12 часов дня, — напомнила Даяна и с явным удовольствием отправила в рот кусочек авокадо с ростками брокколи и красной капустой.
— По шоссе Сан-Диего ехать рискованно, можем попасть в пробку, — помыслил вслух Кевин.
Свернув на бульвар Санта-Моника в сторону Беверли-Хиллз и миновав отрезок Кресент Драйв, Кевин выехал на бульвар Уилшир, соединяющий центр города с западным округом. Даяна, молча смаковавшая салат, покончила с остатками жареных семечек кунжута и вытерлась салфеткой. Открыв крышку стакана с капучино, она, наконец, спросила:
— Почему мисс Лаура столько лет задает мне странные вопросы? Не было ли провалов в памяти? Не замечала ли я, что одета не так, как одевалась? Говорил ли кто-то о действиях, которых я не совершала? И все в таком духе. Будто я сама себе не хозяйка, а чокнутая, которая не помнит, что, когда и как делала.
— Мама волнуется, поэтому и настояла на том, чтобы ты наблюдалась у психолога. Ты ведь знаешь, в детстве нечто подобное с тобой происходило. Это продолжалось недолго, всего несколько месяцев… Но сейчас же этого нет.
— Ничего такого за собой не припоминаю.
— Значит и поводов для беспокойства нет.
— Как нет, когда мама считает меня ненормальной! — вдруг звонко возразила девушка. — И ты тоже… Я ведь странная да?
— Даяна, это не странность, а уникальность, — убежденно возразил Кевин. — Тебе покровительствуют силы, для человеческого ума непостижимые.
— Что-то незаметно, — вяло возразила она.
— Они ведут тайно и бережно, окутав тебя загадочным покрывалом…
Даяна вдруг закатила глаза и заговорила монотонно, как будто в трансе:
— Я есть все бывшее, и будущее, и сущее, и никто из смертных не приподнял покрова моей тайны, — она перестала притворяться и с укором сказала: — Папа, ну причем здесь древняя мистика? Я обычная!
— Хитрая бестия, — пожурил Кевин. — То ты странная, то ты обычная. Но память у тебя замечательная. Насколько помню, я лишь раз дал тебе устный перевод надписи под изображением Исиды из Саиса.
— Я потом читала про сфинксов из черного мрамора, там есть этот перевод.
— Значит тебе было интересно?
— Да, немного. А что сказала миссис Лаура?
— Ничего особенного, просто увеличила частоту посещений. Следующий сеанс через неделю. Она поверила в твои фантазии о зеркале.
— Надо было молчать, — вздохнула Даяна. — О чем я только думала! Теперь об этом узнает мама.
— Я попросил миссис Лауру не говорить, — успокоил Кевин, следя за дорогой.
— Серьезно?! — подпрыгнула Даяна.
— Пусть это будет нашей маленькой тайной, — хладнокровно подытожил Кевин, останавливая машину у светофора на пересечение бульвара Уилшир и Дансмьюир Авеню.
Даяна наклонилась к уху отца и тихонько прощебетала:
— Папочка, я тебя люблю.
— Не стоит благодарности, милая. Знаешь, у психологов есть привычка, — он достал из кармана рецепт и показал дочери. — Стоит им заметить, что пациент загрустил, они тут же выписывают ему антидепрессанты.
— Кажется миссис Лаура говорила про лекарства, — вспомнила Даяна.
— Я этого не помню, — Кевин дважды разорвал рецепт и положил обратно в карман.
Даяна спрятала улыбку за стаканом кофе и украдкой посмотрела на отца в зеркало заднего вида. Лицо Кевина было бесстрастным. Она осторожно заметила:
— Если мама узнает, что мы ее обманываем…
— Оставь это мне.
— Обожаю, когда ты так говоришь.
— А что ты видела в зеркале?
— Иногда мне кажется, что моё отражение смотрит на меня как-то особенно и даже двигается само по себе.
— Ты с ним разговариваешь?
— Может оно и хочет мне что-то сказать, но его неслышно.
— И давно это с тобой?
— С начала мая, — Даяна вновь погрустнела. — Я ненормальная да?
— Милая, быть нормальной, значит быть в толпе и следовать за толпой даже если она идет по ложному пути. Все выдающиеся люди не были нормальными, поэтому они, или находили иной путь и вели толпу за собой, или шли против нее в другую сторону, опережая свое время. Мама хочет, чтобы ты была нормальной. Я думаю, что ты уникальная. Возможно, то и другое крайности, но между ними есть середина — истина. Найти ее можешь только ты сама.
— А почему ты думаешь, что я уникальная?
— С тобой и вокруг тебя происходит необычное. Мой сон, твои видения, странное поведение деда…
— Какой сон?
— Я сказал про сон? Не могу поверить, что проболтался. Хорошо, обещаю рассказать, только не сейчас, милая.
— Ладно, но я обязательно напомню, а что необычного было с дедушкой?
— Длинная история. Кстати, ведь это он впервые назвал тебя принцессой.
— Он сказал, и вы с бабушкой повторяете, — Даяна вздохнула. — Только все принцессы красивые, не такие, как я.
— Да, они не такие красивые как ты, — с улыбкой согласился Кевин.
— Папа, лучше оставим эту тему, — в голосе Даяны зазвучал звонкий тембр ксилофона. — Правду говорят твои глаза. Я вижу, как ты смотришь на маму и как смотришь на меня. Не трать силы на утешения, моя внешность непривлекательна, и я давно смирилась с этим.
— Нет ничего странного, что я смотрю на тебя иначе, чем на маму. Она взрослая женщина и моя жена, а ты — дочь, моя юная принцесса. Я люблю вас обеих, но по-разному.
— Любовь как вино, бывает всевозможных марок и сортов? — грустно спросила Даяна.
Кевин промолчал, опасаясь ступать в чертоги тонкие и чувствительные, где неосторожные слова и даже мысли, невысказанные вслух, способны причинить боль. Дочь, понимая, что сама завела отца на территорию умолчания, не настаивала на ответе. Чуткая эмоциональная ткань, легкоранимая простым невниманием, но способная выдержать ураган любовных переживаний, постепенно успокоилась. Даяна вновь нарушила молчание:
— Пап, ты сказал, что дедушка странно себя вел. Я ничего об этом не знаю.
— Разве бабушка тебе не рассказывала?
— Нет.
— Жаль, мне тоже, — Кевин лукаво улыбнулся. — Надеялся узнать от тебя что-нибудь новое.
— Ты меня интригуешь, — в глазах Даяны загорелось любопытство.
— Мы приехали, — Кевин припарковал джип недалеко от угла 5-й Западной и Флауэр стрит. — Ты наверно слышала, что твой дед Винсент интересовался судьбой английской принцессы.
— Совсем немного, — кивнула Даяна. — Почти ничего.
— Он был уверен, что однажды она посетит наш дом, поэтому всерьез готовился к ее визиту. А после твоего появления он будто и думать про нее забыл. Тогда отец и назвал тебя маленькой принцессой, а спустя неделю вдруг затеял в доме капитальный ремонт.
— Что странного в ремонте?
— В том, что он не требовался. А твоя бабушка вот уже 17 лет под разными предлогами отказывается говорить на эту тему.
— Пап, я чувствую дыхание тайны, — прощебетала Даяна. — Ты как будто ходишь по кругу и что-то ищешь.
— Это так, — задумчиво подтвердил Кевин. — Но к сожалению, твой дед не оставил мне ни одной зацепки. Хотя, — Кевин посмотрел на часы. — Возможно, она скоро появится.
— Откуда? — заинтересованно чирикнула Даяна.
— Боюсь, милая, у нас уже нет времени.
— Ну вот, ты уже хочешь от меня избавиться, — с сожалением вздохнула она.
— Напротив, я сожалею, что нам надо расстаться.
— А что если я не пойду на экскурсию, и ты расскажешь мне все прямо сейчас!
Кевин, улыбнулся и отрицательно покачал головой. Даяна тут же придумала другое решение:
— Ладно, тогда просто опоздаю на пятнадцать минут и…
— Я буду ждать тебя через два часа, в парке у бассейна с соколом, — перебил отец, стараясь не быть категоричным. — Беги на экскурсию, а то и правда опоздаешь.
— А ты что будешь делать? — неохотно сдавшись и чмокая отца в щеку, спросила она.
Кевин махнул в сторону, библиотечной башни U.S. Bank Tower, самого высокого здания в Калифорнии:
— Просто перейду дорогу. Мне нужно зайти в банк.
Проводив дочь взглядом, Гарднер откинулся на спинку кресла и задумался. Что лежит в ячейке уже 17 лет? Какие причины побудили отца к такому экстравагантному замыслу? Кевин мотнул головой, отгоняя прочь назойливые вопросы. Зачем гадать, если до момента истины осталось меньше часа? Решать загадку без нужной информации, то же, что открывать дверь без ключа. Нужно подождать, просто подождать.
Отказавшись от бесплодных размышлений, Кевин незаметно для себя вновь погрузился в воспоминания.
Наутро после памятного сна, он проснулся и увидел жену: Эрика подкрашивала ресницы, наклонившись к зеркалу под умопомрачительным углом. Короткий атласный пеньюар, натянувшийся вдоль спины, едва прикрывал округлые формы пиковой масти, а червовое декольте отражалось в зеркале с привлекательной очевидностью. Жар, исходящий из центра жизни Кевина, полыхнул по телу похотливой волной. Припоминая то, что вытворяла во сне нагая египтянка, он почувствовал сильное возбуждение.
Увидеть Эрику без минимального макияжа, выгодно подчеркивающего глаза, было почти невозможно. Увидеть Эрику без минимального макияжа, выгодно подчеркивающего глаза, было почти невозможно. Уверенная в том, что никто не должен знать о стараниях, ценой которых она выглядит ухоженной и прелестной, Эрика не никогда не наводила красоту прилюдно, и в первую очередь это правило касалось ее мужа.
Не желая спугнуть, Кевин принялся украдкой ласкать взглядом ее стройную фигуру и дорисовывать в воображении формы, недостающие для полноты картины. Увлекшись, он даже затаил дыхание, отчего ему пришлось сделать порывистый вдох, который его выдал.
Эрика вздрогнула и резко обернулась, словно ее застали месте преступления. Поспешно закрыв колпачком флакончик с тушью, она ловким движением спрятала его за спину и незаметно бросила в ящик трюмо.
— Какой прекрасный утренний вид, — улыбнулся Кевин, не пытаясь скрывать, что подглядывал.
— Я не ожидала, что ты проснешься так рано, дорогой.
— Хотел подсмотреть, как ты прихорашиваешься, — сознался он.
— Это запрещено, — отрезала Эрика кокетливо стрельнув глазами. — Видеть можно только результат. Все остальное — тайна!
— Я хочу исследовать все твои тайны и немедленно.
— Вы говорите об этих тайнах, мистер? — Эрика зазывно приподняла край пеньюара к талии, демонстрируя обнаженное бедро и отсутствие нижнего белья. — Исследовать эти тайны, я позволю вам с удовольствием.
— Плутовка, — улыбнулся Кевин, наслаждаясь ее игривостью. — Иди же скорее ко мне.
— Может сначала позволите поздравить вас с днем рождения, мистер Гарднер?
— Лучше начни сразу с подарка.
— Так и сделаю, — она медленно потянула двумя пальчиками пояс на пеньюаре. — А поздравлениями займусь позже.
— Эрика, ты даже не представляешь, как я тебя хочу, — признался Кевин.
— Надеюсь, это не я тебя разбудила? — увильнула она от столь явной атаки, затягивая прелюдию.
— Напротив, именно ты и не дала мне спать! Ты мне приснилась.
— И что же я делала в твоем сне? — живо полюбопытствовала она.
— Танцевала вокруг меня голая и чуть не заласкала насмерть.
— О, мистеру снятся эротические сны. Я могу сделать их вещими, — Эрика оперлась коленом на край кровати: — И способна на гораздо большее, если того пожелает мой пылкий исследователь тайн.
— Договорились, — ответил Кевин. — У меня в запасе много фантазий и это была самая безобидная из них.
— Дерзкий распутник, — она выгнула спину и обольстительно нависла над мужем.
— За такие слова плохую девчонку придется наказать, — взгляд его скользнул в сторону зеркала позади супруги.
Заметив это, Эрика изогнулась еще сильнее, отчего пеньюар обнажил фрагмент, недостающий в картине Кевина.
— Меня бесполезно воспитывать, — возразила она. — Ай! Что вы делаете, мистер! — Эрика захихикала, пытаясь высвободиться, но Кевин уже перевернул ее на спину и накрыл собой.
— Попалась, вредная девчонка!
— А может я этого хотела…
Улыбаясь от приятных воспоминаний, Кевин взглянул на часы. До встречи в банке еще 40 минут…
Эрика встала и накинула длинный голубой халат.
— Ах, я еле жива. Дикий зверь избил меня собою, — она помахала на лицо руками. — Пожалуй, сегодня теннисный корт исключается из плана. Сначала душ, потом бассейн. Ты со мной?
— С удовольствием, — согласился Кевин, и вдруг спросил: — Ты раньше занималась балетом?
— Откуда тебе известно? — удивилась она.
— В твоей осанке чувствуется грация балерины.
— Да, я училась в школе классического танца, но недолго.
— И что же помешало стать звездой балета?
— Кевин, дорогой, ты видел ноги балерины?
— Ножки балерины? — лукаво переспросил он, — Разумеется.
— Та-а-к. Сегодня ночью, кое-кто будет спать на полу. Я говорю о ступнях.
— Они же всегда закрыты пуантами.
— Вот и не пытайся их увидеть, иначе получишь психологическую травму.
— А что с ними не так?
— По сравнению со ступнями балерины, корявый саксаул [3] — это розовая ножка младенца.
— В самом деле? — удивился Кевин. — Ах, да, это же адский труд. Легкость в танце стоит огромных жертв. Профессиональные болезни, растяжения, травмы…
— Однажды в раздевалке я увидела, как девочка из старшей группы снимала пуанты после занятий. Ее ступни были похожи на два мешка с кровавыми костями. В тот день я перестала ходить в эту изуверскую школу.
— Рад, что ты не стала звездой балета. Мать великой русской танцовщицы Галины Улановой заставила дочь поклясться, что у нее никогда не будет детей. «Материнство несовместимо с карьерой балерины», так она сказала, — Кевин многозначительно посмотрел на супругу.
Поняв, куда он клонит, Эрика тут же поспешила перевести тему в другое, выгодное для нее русло:
— Разумеется, я только выиграла оттого, что не стала балериной и вот доказательство, — она с загадочным видом раздвинула полы халата, вынула ножку из туфельки и поставила на грудь мужа.
Кевин с удовольствием погладил ровные, накрашенные пальчики. Рука его поползла вверх к колену, однако ножка быстро вернулась обратно в туфельку.
— Пора вставать, дорогой. Тебя ждут поздравления и подарки.
Кевин, глядя на жену блестящими глазами, вдруг загадочно произнес:
— У нас будет девочка.
— О, нет! — испуганно возразила Эрика. — Я не могу сейчас рожать! Я еще не окончила колледж!
— Все уже решено.
— Кем-то может быть и решено, но не мной. А значит, не решено ничего!
============
[1] «Божественная комедия» Данте Алигьери, перевод М. Лозинского.
[2] Середина человеческого бытия по Данте — возраст 35 лет.
[3] Саксаул — крупный кустарник, произрастающий на песках пустыни.
Свидетельство о публикации (PSBN) 38378
Все права на произведение принадлежат автору. Опубликовано 27 Октября 2020 года
«Во время авторского разбора редактирование произведения отключено»