Рамбов, случАй седьмой.
Возрастные ограничения 18+
«Рамбов, случАй седьмой»
Рукопись-черновик второго рассказа в книгу: «Секреты нашего двора».
Критика и найденные орфографические и стилистические ошибки в тексте приветствуются, которые прошу направлять в группу «Питер из окна автомобиля»:
https://vk.com/club121582864,
либо оставить прямо под текстом.
… Нам сильно попало в тот день за поход на Илики, правильней, конечно, не за него, а за запретный сарай за Красным домом, на который мы тогда (читай, «Илики, случАй шестой») всё свалили. А про то, как штурмовали танк, в котором Тарас случайно отрезал себе палец, никто из нас не проболтался, а то б всё… конец, прощай лето!..
А палец ему спасли, пришили, стал, как новенький, вовремя мы его тогда домой доставили. Так что, можно сказать, пронесло, отделались легким испугом, да недельной отработкой по дому. Впрочем, это только кажется, что это ерунда, ничего особенного, а на самом деле очень даже не ерунда: во-первых, целую неделю нам с Вавкой с младшими братьями пришлось безотлучно во дворе «сидеть», что крайне утомительно и скучно. А во-вторых, ежедневно бегать по магазинам, а это не то, что теперь: взял да и купил, что вздумается, да где захочется, лишь бы деньги в кармане не переводились. Тогда, в начале семидесятых, не до денег было, во всяком случае, нам, пацанятам…
Эх, а и хорошее всё-таки было время… удивительное!
И кто это вообще сказал, что в «эпоху застоя» жилось плохо, скудно, бедно, невольно? «Дегенерат» видать какой-то, да прости ему Господи ложь его, а мне нетерпение к ней (лжи) и ему (вруну).
Мы, детвора тогда, в начале семидесятых, повторюсь, жили очень даже хорошо, можно сказать сказочно, в преддверии настоящего коммунизма.
Прямо в нашем дворе располагалась «Детская комната милиции», где в течение дня постоянно находился наш участковый и пара старшеклассников-вожатых вместе с ним, которые весь день организовывали наш, так называемый «скудный» досуг. Утром мы всем двором шли на бесплатный (специально для детей) утренний сеанс кинотеатра «Смена», после обеда купаться на Красный пруд, а вечером играли в теннис, бандбинтон, бильярд, мяч, которых в этой комнате для нас всегда было, ну, «просто завались». А если это изобилие, нам вдруг «приедалось», надоедало, то есть, мы шли по своим делам сами, одни, куда глаза глядели, никто за руку нас не держал и не водил. А уж куда только глаза наши «завидущие» не глядели, одному только Богу известно, но уж точно не в экран скучных и скудоумных «гадких гаджетов». Они-то, глаза наши, к примеру, смотрели в сторону хлебозавода и лимонадного цеха с ним рядом, поблизости, где грузчики всегда угощали нас свежим хлебом с поджаренной корочкой и бутылкой «Буратино», только-только снятой с конвейера, стоило лишь крикнуть: «Дядя, дай ребенку хлебушка»! Ну, кто устоит против этого? А ещё можно было и на молокозавод сходить, там молоко нам просто так из бидона в стаканы наливали, только подходи. И молоко-то было не то, что теперь, настоящее, со сливками. Вот и не думали мы тогда ни о каких деньгах – зачем нам деньги? – у нас и так всего хватало. И каникулы наши протекали не так, как у наших внуков теперь на «вылизанных» заграничных пляжах под присмотром, в лучшем случае, родителей, а то и просто иностранных нянь-аниматоров под однотипные бессловесные (потому как не на русском языке) песенки.
…мы думали, где купить, особенно квас!
Почему?
Так ведь на весь Рамбов, правильней, Ломоносов, по-старинному Ораниенбаум (сорокатысячный городок близ Питера, ныне часть Петродворцового района) и было-то всего шесть продуктовых магазинов, очереди в которых стояли всегда и, увы, почти за всё. Ну, а кому охота проводить свои драгоценные каникулы не в кругу друзей во дворе, а в магазине среди скучных взрослых, да ещё стоя с ними в душной очереди. Вот потому-то поход в магазин для нас всегда был «сущим наказанием». Правду сказать нам с моим братишкой в этом плане сильно везло, мама не часто загружала нас этой «напастью», так… по необходимости или когда уж действительно сама никак не могла. К тому же мои походы в магазин частенько выходили «боком» для бюджета семьи. Моя врожденная «дизлексия» позволяет мне прекрасно ориентироваться внутри себя, своих мыслей, фантазий, воображений, но сильно мешает вниманию во вне, снаружи, особенно памяти, что называется, с листа, на слух…
— Ты, зачем столько ряженки накупил, — слышу как-то насмешливый голос Вавки, увидевшего в моей авоське пять пол-литровых стеклянных бутылок.
— Сам ты ряженка это мо-ло-ко, — гордо тяну в ответ, — на пять дней, не бегать же за ним всю неделю.
— Люди добрые гляньте-ка… мо-ло-ко? – хохочет Вавка. – Во-первых, молоко летом пять дней даже в холодильнике не выдержит, а во-вторых, ты на крышку-то мо-ло-ка глянь?
— Сам ты крышка, – возмущаюсь я. Но, уставившись на бутылку, всё-таки спрашиваю, — а что с крышкой не так?
— Ты когда-нибудь видел цветные полосы на крышках у мо-ло-ка? – издевается друг.
— При чем тут крышка? – снова возмущаюсь я и, не сдержавшись, кричу, — да иди ты, знаешь куда, со своей крышкой.
— Не знаю, — доброжелательно машет рукой он, — но вот куда ты пойдешь, ведаю: обратно в магазин за мо-ло-ком, если конечно продавец тебе разрешит поменять на неё свою ряженку.
Ну, что тут делать, пришлось идти с другом обратно, но молоко к тому времени закончилось, его всегда быстро разбирают, а ряженку обратно, конечно же, никто не взял, сказав только, чтоб я не морочил никому голову.
Дома, за такое невнимание к внешнему миру, конечно, попало! Это теперь ряженку все с удовольствием пьют, а тогда дома скисшее топленое молоко считалось порченым продуктом… ну, кашу-то на нем не сваришь, а просто пить и чай с вареньем можно: вкусно и дешево. Варенья в доме всегда навалом, вон ещё с прошлого года вся кладовка уставлена.
Смешно?
Согласен, смешно.
Но, откуда мне было знать, что в обычной белой стеклянной бутылке может оказаться не молоко? На бутылке-то ничего не написано, не то, что теперь: вот тебе этикетка, на ней название, завод производитель, прочая всякая «дребедень». Ну, а какой вообще нормальный человек девяти лет отроду станет всматриваться в цвет крышки, каждый и так знает, что молоко стоит в холодильнике в прозрачной стеклянной бутылке с большим горлышком, как у Коли, героя фильма «Гостья из будущего». А про важность цветовой палитры на малозначащих вещах… фильм «Кин-дза-дза» гораздо позже поведал миру, нам… видно, автор его, фильма тоже с крышками на бутылках молока путался.
Ну, да ладно, Бог с ним, проехали!
…В общем, главное, меня не часто отправляли по очередям бегать, но покупка кваса в бочке у магазина после того злосчастного похода на Илики стала моя святая обязанность, да и не только моя, всей нашей честной компании. К тому ж, повторюсь, нас на целую неделю «привязали» ко двору под неусыпный присмотр бабы Зины, бабы Тони и баба Веры, трёх неразлучных подружек послевоенных вдовушек, вечно сидящих, как старые «аксакалы», на скамейке перед нашим подъездом. Они-то и возвещали нам своими противными голосами на весь двор о привозе ненавистной бочки в соседний двор. Как они узнавали про то, не сходя с места, «ума не приложу», но свалить на то, что сегодня не было привоза, как это мы делали до ограничения свободы перемещения, нам уже не удавалось.
А квас тогда, надо сказать, был замечательный!
Во-первых, стоил всего-то три копейки за маленькую на четверть литра кружку, а, во-вторых, был удивительно вкусным, свежим и ароматным.
Теперь такого кваса нет.
Сегодняшний, бутылочный, хотя и не плох, но всегда газифицирован, чтоб, по-видимому, скрыть отсутствие реального брожения в нём, без которого квас и не квас вовсе. Возможно, поэтому теперь его не так пьют, как раньше. Мы в жару очень любили разливной квас, пили и даже ели его в виде окрошки. Но вкусным он был, пожалуй, только в первый день покупки, пока свежий, вот и приходилось стоять за ним каждый день в бесконечной очереди, одна отдушина, если только удастся в ней (очереди) отыскать кого-нибудь своего, со двора…
В ту пору повелось у нас держать дома грызунов.
Весь двор «болел» кроликами. Каждое утро мы выносили своих «лопоухих» друзей во двор в компанию питомцев наших товарищей. Было весело всем вместе бегать за ними по высокой некошеной траве, которую во дворах тогда не косили… ну, не зачем было косить, мы ж во дворе практически жили и всю её вытаптывали.
Кроме кроликов у нас были ещё и хомяки, которых мы запускали в вырытые для них окопы в песочнице, и морские свинки, и белые мыши, и пушистая рыжая белка. Но самым экзотическим приобретением двора оказались два ручных разноцветных крысенка: Мишка и Машка, привезенные не весть откуда старшим братом Сережки Толстого. Что особо удивительно в них — самец весь черный, лишь брюшко между лапками белое, которое обычно было совершено невидно. Надо ли говорить, что в таком виде он практически ничем не отличался от настоящей серой уличной Лариски, лишь цвет шкурки его на солнце казался более благородным, темным.
…И вот однажды, в самый обыкновенный, но очень жаркий день стоим это мы с Вавкой грустные в длинной-предлинной очереди за квасом, терпим, молчим.
Почему молчим?
Скучно нам в очереди, душно, хочется убежать куда подальше, на Красный пруд, например, искупаться, но… приходится стоять, вот и молчим от досады.
И тут, вдруг видим, с бидоном наперевес грустно так «чешет» к нам Серега Толстый, «нещадно» шаря по очереди глазами.
— Серег, мы здесь, — лениво машет рукой Вавка.
— Мы на него занимали, — вяло объявляю я тем, кто стоит в очереди после нас…
Так положено, иначе считается, что вновь подошедший должен встать в конец, мало ли кого он здесь знает. Мой город вообще весь состоит из знакомых. Даже сейчас спустя почти полвека, когда мы с женой приезжаем домой к маме, еще ни разу не было так, чтоб мы не встретили кого-нибудь из своих знакомых, хотя и не живем в Рамбове уже более тридцати лет. В общем, повторюсь, таковы были правила и ни нам, детям, их менять.
…- У-у-у, — недовольно гудит «хвост» очереди…
А что ещё он («хвост») должен делать, радоваться что ли? Все правила приличия соблюдены, придется смириться, здесь каждый и сам так ни раз поступал. Но хитрость тут в том, что входящего ты можешь пропустить только перед собой, но никак после, потому как, постояв на солнце два-три часа, каждая минута в ней становится вечностью, и, естественно, всех подряд ты ни за что не пропустишь!
…- Спасибо, мужики, — шепчет Толстый, заправляя в шорты просторную рубаху.
— Да, пожалуйста, пожалуйста, всегда готовы помочь другу, — также шепотом отвечает Вавка.
- Что у тебя там? – спрашиваю я, заметив какое-то шевеление под рубахой.
— Да Мишка-сорванец в подмышку лезет, — смеется Толстый, — щекочет.
— Да, ну? – удивляется Вавка, — покажи!
— Ты, что, — округляет глаза Толстый, — столько народу, а он… маленький, перепугается.
— Не перепугается, — вступаю я, — мы его на руках подержим, никому не покажем.
Толстый, не долго думая, загорается и лезет за пазуху, случайно задев при этом высокую незнакомую девочку, стоящую прямо перед нами.
-А-а-а!.. – совершено неожиданно откуда-то сверху над склоненными к Мишке нашими головами спустя пару секунд раздается истеричный визг.
Похоже, наша соседка, развернувшись от неуклюжего толчка Серёжки, узрела сквозь нас в его руках живую настоящую крысу, точней не её, а свисающий почти на четверть метра её розовый замечательный хвостик.
От неожиданности Мишка выскочил из рук Толстого и бросился наутек по рубашке прямо на его плечо, а затем и на голову. Длинные тонкие усы крысенка встали дыбом, нос на его остренькой мордочке от волнения зашевелился в разные стороны, а маленькая смешная пасть приоткрылась, показав нам два длинных белых верхних зуба.
Девочка от такого вида тут же «проглотила язык» и, потешно колыхнув своей юбчонкой, выпрыгнула из очереди, задев в свою очередь двух беседующих женщин перед собой.
— А-а-а! – возопили они тут же, как только обернулись на звук возни за своей спиной.
Серега, видно желая попросить их не пугать Мишку, непроизвольно подвинулся к ним, вытянув руки в их сторону.
Дамы одна за другой повторили «пирует» незнакомой девочки, выпрыгнув из очереди на пару-тройку метров в разные стороны, по-видимому, в свою очередь, также задев впередистоящих, потому как всё тот душераздирающий крик с интервалом пять-десять секунд обрушивался на нас снова и снова. Таким незатейливым образом за Толстым с Мишкой мы с Вавкой буквально за минуту преодолели всю двухчасовую очередь до самой продавщицы квасом.
— Бидон, — равнодушно, даже не глянув в сторону обескураженного Толстого, буркнула та.
— Пожалуйста, два литра, — не растерялся Вавка и первым сунул ей свой алюминиевый бидончик.
— Двадцать четыре, — по-деловому процедила продавщица, не отрываясь от сложного процесса наливки кваса, требующего, кстати, большого навыка работы по правильной подаче струи в бидон из краника, и по выбору уровня напора, дабы не дать ему (квасу, а ты что подумал?) запениться и перелиться.
Быстро распавшаяся очередь с тоской, испугом и отвращением наблюдала за нами.
Никто, абсолютно никто, по-видимому, сильно растерявшись, не проронил ни звука в наш адрес, дабы Толстый не направился к нему со своими объяснениями. Напротив, кто-то из брезгливости вообще даже ушел, не пожелав, покупать квас из той бочки, где только что наливали бидон, взятый из рук, державших настоящую крысу.
Мы гордо прошествовали с полными бидонами мимо них.
Толстый хотел, было, что-то объяснить им, но мы с Вавкой удержали его, потому как Мишка продолжал мирно сидеть на его голове, как знаменитая Лариска на голове Шапокляк в мультике про Чебурашку и крокодила Гену, лишь в отличие от неё, поблескивая на солнышке своим беленьким пузиком.
— Она у них, кажется, ручная, — слышим вдогонку голос незнакомой девочки, но здесь уже от нас и «след простыл».
А спустя минуту, весь двор уже знает про этот замечательный случАй, происшедший с нами у бочки с квасом… знает, завидует и даже пробует повторить его чуть позже, но ничего из этого уже ни у кого не получится, Мишка рассекречен. Он вообще быстро примелькался в городе в наших руках и перестал быть страшным даже для незнакомых девчонок. Потому как, здесь в Рамбове у нас вообще нет никаких секретов друг от друга, и каждое достойное для рассказа происшествие становится известным всему городу в считанные минуты. Каждый считает своим долгом рассказать его на свой лад и со своим участием, даже если его там и близко не было. Вот такая «Рамбониада», как выразился задолго до нас один, как и я, мало известных писателей моего замечательного города детства. Теперь вот пришел и мой черед рассказать сей случАй на мой лад, и я заверяю, что всё здесь написанное, есть истинная первозданная правда…
15.06.2020г.
Одновременно автор благодарит своего критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь и терпение всё это выслушать в сто первый раз и даже несколько поправить…
Прочитать материалы о книге и найти её целиком можно здесь:
http://proza.ru/2019/01/17/525
https://proza.ru/2016/12/23/438
Рукопись-черновик второго рассказа в книгу: «Секреты нашего двора».
Критика и найденные орфографические и стилистические ошибки в тексте приветствуются, которые прошу направлять в группу «Питер из окна автомобиля»:
https://vk.com/club121582864,
либо оставить прямо под текстом.
… Нам сильно попало в тот день за поход на Илики, правильней, конечно, не за него, а за запретный сарай за Красным домом, на который мы тогда (читай, «Илики, случАй шестой») всё свалили. А про то, как штурмовали танк, в котором Тарас случайно отрезал себе палец, никто из нас не проболтался, а то б всё… конец, прощай лето!..
А палец ему спасли, пришили, стал, как новенький, вовремя мы его тогда домой доставили. Так что, можно сказать, пронесло, отделались легким испугом, да недельной отработкой по дому. Впрочем, это только кажется, что это ерунда, ничего особенного, а на самом деле очень даже не ерунда: во-первых, целую неделю нам с Вавкой с младшими братьями пришлось безотлучно во дворе «сидеть», что крайне утомительно и скучно. А во-вторых, ежедневно бегать по магазинам, а это не то, что теперь: взял да и купил, что вздумается, да где захочется, лишь бы деньги в кармане не переводились. Тогда, в начале семидесятых, не до денег было, во всяком случае, нам, пацанятам…
Эх, а и хорошее всё-таки было время… удивительное!
И кто это вообще сказал, что в «эпоху застоя» жилось плохо, скудно, бедно, невольно? «Дегенерат» видать какой-то, да прости ему Господи ложь его, а мне нетерпение к ней (лжи) и ему (вруну).
Мы, детвора тогда, в начале семидесятых, повторюсь, жили очень даже хорошо, можно сказать сказочно, в преддверии настоящего коммунизма.
Прямо в нашем дворе располагалась «Детская комната милиции», где в течение дня постоянно находился наш участковый и пара старшеклассников-вожатых вместе с ним, которые весь день организовывали наш, так называемый «скудный» досуг. Утром мы всем двором шли на бесплатный (специально для детей) утренний сеанс кинотеатра «Смена», после обеда купаться на Красный пруд, а вечером играли в теннис, бандбинтон, бильярд, мяч, которых в этой комнате для нас всегда было, ну, «просто завались». А если это изобилие, нам вдруг «приедалось», надоедало, то есть, мы шли по своим делам сами, одни, куда глаза глядели, никто за руку нас не держал и не водил. А уж куда только глаза наши «завидущие» не глядели, одному только Богу известно, но уж точно не в экран скучных и скудоумных «гадких гаджетов». Они-то, глаза наши, к примеру, смотрели в сторону хлебозавода и лимонадного цеха с ним рядом, поблизости, где грузчики всегда угощали нас свежим хлебом с поджаренной корочкой и бутылкой «Буратино», только-только снятой с конвейера, стоило лишь крикнуть: «Дядя, дай ребенку хлебушка»! Ну, кто устоит против этого? А ещё можно было и на молокозавод сходить, там молоко нам просто так из бидона в стаканы наливали, только подходи. И молоко-то было не то, что теперь, настоящее, со сливками. Вот и не думали мы тогда ни о каких деньгах – зачем нам деньги? – у нас и так всего хватало. И каникулы наши протекали не так, как у наших внуков теперь на «вылизанных» заграничных пляжах под присмотром, в лучшем случае, родителей, а то и просто иностранных нянь-аниматоров под однотипные бессловесные (потому как не на русском языке) песенки.
…мы думали, где купить, особенно квас!
Почему?
Так ведь на весь Рамбов, правильней, Ломоносов, по-старинному Ораниенбаум (сорокатысячный городок близ Питера, ныне часть Петродворцового района) и было-то всего шесть продуктовых магазинов, очереди в которых стояли всегда и, увы, почти за всё. Ну, а кому охота проводить свои драгоценные каникулы не в кругу друзей во дворе, а в магазине среди скучных взрослых, да ещё стоя с ними в душной очереди. Вот потому-то поход в магазин для нас всегда был «сущим наказанием». Правду сказать нам с моим братишкой в этом плане сильно везло, мама не часто загружала нас этой «напастью», так… по необходимости или когда уж действительно сама никак не могла. К тому же мои походы в магазин частенько выходили «боком» для бюджета семьи. Моя врожденная «дизлексия» позволяет мне прекрасно ориентироваться внутри себя, своих мыслей, фантазий, воображений, но сильно мешает вниманию во вне, снаружи, особенно памяти, что называется, с листа, на слух…
— Ты, зачем столько ряженки накупил, — слышу как-то насмешливый голос Вавки, увидевшего в моей авоське пять пол-литровых стеклянных бутылок.
— Сам ты ряженка это мо-ло-ко, — гордо тяну в ответ, — на пять дней, не бегать же за ним всю неделю.
— Люди добрые гляньте-ка… мо-ло-ко? – хохочет Вавка. – Во-первых, молоко летом пять дней даже в холодильнике не выдержит, а во-вторых, ты на крышку-то мо-ло-ка глянь?
— Сам ты крышка, – возмущаюсь я. Но, уставившись на бутылку, всё-таки спрашиваю, — а что с крышкой не так?
— Ты когда-нибудь видел цветные полосы на крышках у мо-ло-ка? – издевается друг.
— При чем тут крышка? – снова возмущаюсь я и, не сдержавшись, кричу, — да иди ты, знаешь куда, со своей крышкой.
— Не знаю, — доброжелательно машет рукой он, — но вот куда ты пойдешь, ведаю: обратно в магазин за мо-ло-ком, если конечно продавец тебе разрешит поменять на неё свою ряженку.
Ну, что тут делать, пришлось идти с другом обратно, но молоко к тому времени закончилось, его всегда быстро разбирают, а ряженку обратно, конечно же, никто не взял, сказав только, чтоб я не морочил никому голову.
Дома, за такое невнимание к внешнему миру, конечно, попало! Это теперь ряженку все с удовольствием пьют, а тогда дома скисшее топленое молоко считалось порченым продуктом… ну, кашу-то на нем не сваришь, а просто пить и чай с вареньем можно: вкусно и дешево. Варенья в доме всегда навалом, вон ещё с прошлого года вся кладовка уставлена.
Смешно?
Согласен, смешно.
Но, откуда мне было знать, что в обычной белой стеклянной бутылке может оказаться не молоко? На бутылке-то ничего не написано, не то, что теперь: вот тебе этикетка, на ней название, завод производитель, прочая всякая «дребедень». Ну, а какой вообще нормальный человек девяти лет отроду станет всматриваться в цвет крышки, каждый и так знает, что молоко стоит в холодильнике в прозрачной стеклянной бутылке с большим горлышком, как у Коли, героя фильма «Гостья из будущего». А про важность цветовой палитры на малозначащих вещах… фильм «Кин-дза-дза» гораздо позже поведал миру, нам… видно, автор его, фильма тоже с крышками на бутылках молока путался.
Ну, да ладно, Бог с ним, проехали!
…В общем, главное, меня не часто отправляли по очередям бегать, но покупка кваса в бочке у магазина после того злосчастного похода на Илики стала моя святая обязанность, да и не только моя, всей нашей честной компании. К тому ж, повторюсь, нас на целую неделю «привязали» ко двору под неусыпный присмотр бабы Зины, бабы Тони и баба Веры, трёх неразлучных подружек послевоенных вдовушек, вечно сидящих, как старые «аксакалы», на скамейке перед нашим подъездом. Они-то и возвещали нам своими противными голосами на весь двор о привозе ненавистной бочки в соседний двор. Как они узнавали про то, не сходя с места, «ума не приложу», но свалить на то, что сегодня не было привоза, как это мы делали до ограничения свободы перемещения, нам уже не удавалось.
А квас тогда, надо сказать, был замечательный!
Во-первых, стоил всего-то три копейки за маленькую на четверть литра кружку, а, во-вторых, был удивительно вкусным, свежим и ароматным.
Теперь такого кваса нет.
Сегодняшний, бутылочный, хотя и не плох, но всегда газифицирован, чтоб, по-видимому, скрыть отсутствие реального брожения в нём, без которого квас и не квас вовсе. Возможно, поэтому теперь его не так пьют, как раньше. Мы в жару очень любили разливной квас, пили и даже ели его в виде окрошки. Но вкусным он был, пожалуй, только в первый день покупки, пока свежий, вот и приходилось стоять за ним каждый день в бесконечной очереди, одна отдушина, если только удастся в ней (очереди) отыскать кого-нибудь своего, со двора…
В ту пору повелось у нас держать дома грызунов.
Весь двор «болел» кроликами. Каждое утро мы выносили своих «лопоухих» друзей во двор в компанию питомцев наших товарищей. Было весело всем вместе бегать за ними по высокой некошеной траве, которую во дворах тогда не косили… ну, не зачем было косить, мы ж во дворе практически жили и всю её вытаптывали.
Кроме кроликов у нас были ещё и хомяки, которых мы запускали в вырытые для них окопы в песочнице, и морские свинки, и белые мыши, и пушистая рыжая белка. Но самым экзотическим приобретением двора оказались два ручных разноцветных крысенка: Мишка и Машка, привезенные не весть откуда старшим братом Сережки Толстого. Что особо удивительно в них — самец весь черный, лишь брюшко между лапками белое, которое обычно было совершено невидно. Надо ли говорить, что в таком виде он практически ничем не отличался от настоящей серой уличной Лариски, лишь цвет шкурки его на солнце казался более благородным, темным.
…И вот однажды, в самый обыкновенный, но очень жаркий день стоим это мы с Вавкой грустные в длинной-предлинной очереди за квасом, терпим, молчим.
Почему молчим?
Скучно нам в очереди, душно, хочется убежать куда подальше, на Красный пруд, например, искупаться, но… приходится стоять, вот и молчим от досады.
И тут, вдруг видим, с бидоном наперевес грустно так «чешет» к нам Серега Толстый, «нещадно» шаря по очереди глазами.
— Серег, мы здесь, — лениво машет рукой Вавка.
— Мы на него занимали, — вяло объявляю я тем, кто стоит в очереди после нас…
Так положено, иначе считается, что вновь подошедший должен встать в конец, мало ли кого он здесь знает. Мой город вообще весь состоит из знакомых. Даже сейчас спустя почти полвека, когда мы с женой приезжаем домой к маме, еще ни разу не было так, чтоб мы не встретили кого-нибудь из своих знакомых, хотя и не живем в Рамбове уже более тридцати лет. В общем, повторюсь, таковы были правила и ни нам, детям, их менять.
…- У-у-у, — недовольно гудит «хвост» очереди…
А что ещё он («хвост») должен делать, радоваться что ли? Все правила приличия соблюдены, придется смириться, здесь каждый и сам так ни раз поступал. Но хитрость тут в том, что входящего ты можешь пропустить только перед собой, но никак после, потому как, постояв на солнце два-три часа, каждая минута в ней становится вечностью, и, естественно, всех подряд ты ни за что не пропустишь!
…- Спасибо, мужики, — шепчет Толстый, заправляя в шорты просторную рубаху.
— Да, пожалуйста, пожалуйста, всегда готовы помочь другу, — также шепотом отвечает Вавка.
- Что у тебя там? – спрашиваю я, заметив какое-то шевеление под рубахой.
— Да Мишка-сорванец в подмышку лезет, — смеется Толстый, — щекочет.
— Да, ну? – удивляется Вавка, — покажи!
— Ты, что, — округляет глаза Толстый, — столько народу, а он… маленький, перепугается.
— Не перепугается, — вступаю я, — мы его на руках подержим, никому не покажем.
Толстый, не долго думая, загорается и лезет за пазуху, случайно задев при этом высокую незнакомую девочку, стоящую прямо перед нами.
-А-а-а!.. – совершено неожиданно откуда-то сверху над склоненными к Мишке нашими головами спустя пару секунд раздается истеричный визг.
Похоже, наша соседка, развернувшись от неуклюжего толчка Серёжки, узрела сквозь нас в его руках живую настоящую крысу, точней не её, а свисающий почти на четверть метра её розовый замечательный хвостик.
От неожиданности Мишка выскочил из рук Толстого и бросился наутек по рубашке прямо на его плечо, а затем и на голову. Длинные тонкие усы крысенка встали дыбом, нос на его остренькой мордочке от волнения зашевелился в разные стороны, а маленькая смешная пасть приоткрылась, показав нам два длинных белых верхних зуба.
Девочка от такого вида тут же «проглотила язык» и, потешно колыхнув своей юбчонкой, выпрыгнула из очереди, задев в свою очередь двух беседующих женщин перед собой.
— А-а-а! – возопили они тут же, как только обернулись на звук возни за своей спиной.
Серега, видно желая попросить их не пугать Мишку, непроизвольно подвинулся к ним, вытянув руки в их сторону.
Дамы одна за другой повторили «пирует» незнакомой девочки, выпрыгнув из очереди на пару-тройку метров в разные стороны, по-видимому, в свою очередь, также задев впередистоящих, потому как всё тот душераздирающий крик с интервалом пять-десять секунд обрушивался на нас снова и снова. Таким незатейливым образом за Толстым с Мишкой мы с Вавкой буквально за минуту преодолели всю двухчасовую очередь до самой продавщицы квасом.
— Бидон, — равнодушно, даже не глянув в сторону обескураженного Толстого, буркнула та.
— Пожалуйста, два литра, — не растерялся Вавка и первым сунул ей свой алюминиевый бидончик.
— Двадцать четыре, — по-деловому процедила продавщица, не отрываясь от сложного процесса наливки кваса, требующего, кстати, большого навыка работы по правильной подаче струи в бидон из краника, и по выбору уровня напора, дабы не дать ему (квасу, а ты что подумал?) запениться и перелиться.
Быстро распавшаяся очередь с тоской, испугом и отвращением наблюдала за нами.
Никто, абсолютно никто, по-видимому, сильно растерявшись, не проронил ни звука в наш адрес, дабы Толстый не направился к нему со своими объяснениями. Напротив, кто-то из брезгливости вообще даже ушел, не пожелав, покупать квас из той бочки, где только что наливали бидон, взятый из рук, державших настоящую крысу.
Мы гордо прошествовали с полными бидонами мимо них.
Толстый хотел, было, что-то объяснить им, но мы с Вавкой удержали его, потому как Мишка продолжал мирно сидеть на его голове, как знаменитая Лариска на голове Шапокляк в мультике про Чебурашку и крокодила Гену, лишь в отличие от неё, поблескивая на солнышке своим беленьким пузиком.
— Она у них, кажется, ручная, — слышим вдогонку голос незнакомой девочки, но здесь уже от нас и «след простыл».
А спустя минуту, весь двор уже знает про этот замечательный случАй, происшедший с нами у бочки с квасом… знает, завидует и даже пробует повторить его чуть позже, но ничего из этого уже ни у кого не получится, Мишка рассекречен. Он вообще быстро примелькался в городе в наших руках и перестал быть страшным даже для незнакомых девчонок. Потому как, здесь в Рамбове у нас вообще нет никаких секретов друг от друга, и каждое достойное для рассказа происшествие становится известным всему городу в считанные минуты. Каждый считает своим долгом рассказать его на свой лад и со своим участием, даже если его там и близко не было. Вот такая «Рамбониада», как выразился задолго до нас один, как и я, мало известных писателей моего замечательного города детства. Теперь вот пришел и мой черед рассказать сей случАй на мой лад, и я заверяю, что всё здесь написанное, есть истинная первозданная правда…
15.06.2020г.
Одновременно автор благодарит своего критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь и терпение всё это выслушать в сто первый раз и даже несколько поправить…
Прочитать материалы о книге и найти её целиком можно здесь:
http://proza.ru/2019/01/17/525
https://proza.ru/2016/12/23/438
Свидетельство о публикации (PSBN) 34317
Все права на произведение принадлежат автору. Опубликовано 04 Июня 2020 года
Рецензии и комментарии 2