Француз, не вошедший в историю.

За что казнили Пьера Мутье в Марселе в 1703 году.

Сейчас, по прошествии стольких лет уже невозможно точно установить жил ли этот самый Пьер в Марселе, а если жил, то на какой улице и в каком доме, чем занимался, какой была его семья и была ли она вообще. Время стирает из памяти поколений, которые сменятся одно за другим, прореживаются катаклизмами, эпидемиями и войнами, то что происходило в действительности, и порой заменяется вымыслами, которые плодятся в огромных количествах, заполняя бреши в памяти человечества.
Возможно тот самый Пьер был ремесленником или подмастерьем, например кожевенником или бондарем, возможно пекарем или мясником. Возможно жил он не недалеко от центра города, но точно не на окраине, потому что туда в вечернее время вряд ли зашёл бы шарманщик, с которого всё и началось. Утром туда он тоже вряд ли бы зашёл, потому что утро это лишь продолжение ночи, её последний аккорд, после которого день заиграет свою мелодию. А на окраинах города обстановка несколько отличается от обстановки в центре.
Пьера Мутье арестовали утром, когда под его окнами нашли уже остывший труп шармащика с проломленным черепом. Соседи Пьера, жившего на втором этаже дома, расположенного на узкой и извилистой улочке, показали именно на него, как самого недовольного утренними и вечерними концертами погибшего артиста. Рядом с шармащиком валялся и предмет, которым был проломлен череп — тяжёлая глиняная ночная ваза, содержимое которой смешалось с запёкшейся на мостовой кровью.
Пьера посадили в одиночную камеру, возможно даже немного попытали, но он во всём быстро признался. Да, это он метнул ночную вазу на звук шарманки, да это он не промахнулся в вечернем полумраке, да, у него были для этого причины.
По прошествии двух недель его привезли на суд, но так как вины он не отрицал, скорее это было лишь формальностью, предусмотренной законом и обойтись без неё было невозможно. Судья вынес смертный приговор через повешение.
Происходила ли эта история на самом деле — не известно, также не известно, сохранился ли протокол того заседания или его восстановили по словам очевидцев, но последнее слово подсудимого почему-то ещё какое-то время передавали из уст в уста, то приукрашивая подробностями, то наоборот, сокращая почти до небылицы или анекдота. И вот что сказал сам Пьер по этому поводу.
— Мне всего тридцать лет, но я уже очень устал от того, что не понимаю, зачем я родился и какие у меня цели. За какие грехи все дни, которые я прожил, до того похожи один на другой, что отличить их практически невозможно. Каждая следующая неделя похожа на предыдущую и отличить одну от другой можно только по наличию воскресенья между ними, когда надо ходить в церковь и там тоже видеть одни и те же лица, слушать одну и туже проповедь, наблюдать, как в жизни людей ничего не меняется, ни в церкви по воскресеньям, ни на улицах в будние дни. Я кинул в голову шармащику ночной вазой и убил его, вины своей я не отрицаю, но сделал это намеренно. Шарманщик приходил к моему окну в течении пяти, а может быть и шести лет каждое утро и каждый вечер. Одной и той же мелодией он будил меня утром, напоминая, что пытка непониманием началась и каждый вечер, разгоняя мой сон и напоминая, что она ещё не закончилась. И каждую ночь я думал об этом, что бы утром он снова меня разбудил и напомнил, что ничего не закончилось, что всё продолжится снова и снова. И мелодию его шарманка постоянно играла одну и ту же, всегда одинаковую, как и все мои прожитые дни, в которых ничего никогда не менялось. Я не буду просить о помиловании, потому что это продолжится, но уже по другому, будет ещё хуже.
На этом он закончил речь, сказать ему было нечего. Старый судья, которому было за пятьдесят, задумался и долго молчал, видимо размышлял о своей жизни, в которой каждый день был похож на предыдущий, и даже хуже. Он точно знал какие дела будет разбирать завтра и послезавтра, кого казнит, кого отправит на каторгу, кого и помилует. От Пьера не было никакой просьбы, но судья её удовлетворил, он отпустил Пьера из надоевшего им обоим однообразного, как мелодия шарманки, мира через повешение.
А горожане приняли Пьера за городского сумасшедшего, который не проявлял себя до поры до времени, не поняли, чем ему так не понравилась мелодия шарманки, и почему он обрадовался приговору. Ведь жить не задумываясь больше, чем о куске хлеба, всегда спокойнее и счастливее.

***

Почему исчез Пьер Мутье из Марселя в 1703 году.
Точно не известно, жил ли Пьер Мутье в Марселе в начале XXIII века, чем занимался, была ли у него семья.
В анналы истории он не вошёл, заметного следа нигде не оставил. Можно предположить, что жил он ближе к центру города или неподалёку от порта, но точно не на окраине, переполненной всяким неприхотливым и невзыскательным сбродом.
Описать его тоже можно по разному, он мог быть статным красавцем выше среднего роста с задумчивым лицом, а мог и вообще ничем не отличаться от окружающих, сливаясь с безликой и серой толпой, когда выходил на улицу. По этой узкой и извилистой улице каждое утро и каждый вечер любил проходить шарманщик, который постоянно останавливался на одних и тех местах и заунывная, повторяющаяся мелодия его механического инструмента звучала в домах горожан. Кто-то кидал шарманщику в окна медяки, кто-то кричал ему и обвинял в нарушении неприкосновенной по их мнению, их же собственной тишины. Тишина вообще не может быть ничьей собственностью, она возникает сама собой, когда никто не издаёт никаких звуков, наверное так думал шарманщик и настойчиво продолжал крутить ручку своего механического, изношенного временем инструмента.
Однажды шарманщик исчез. Поздним вечером горожане ещё могли слышать его заунывные трели, а утром он уже никого не стал будить. Не появился и вечером. Никто не стал объявлять тревогу и пускаться на его поиски, ну исчез и исчез, мало ли какие могут быть у него для этого причины. Единственной странностью, но это с позиций нашего времени, в то время вряд ли можно было это назвать странностью, была обнаруженная напротив дома, где жил Пьер, лужа запёкшейся крови, вперемешку с содержимым ночной вазы, которая валялась тут же, расколотая на несколько частей.
Заметили пропажу шарманщика только спустя пять или шесть дней, в течении которых он так и не объявился, просто некоторым жителям с улицы, по которой он проходил утром, стало очень неудобно и непривычно вставать по утрам, когда их никто не будил, пусть даже таким извращённым способом. Они и начали наводить справки, тогда и вспомнилась лужа крови, которую никто так и не смыл с брусчатки мостовой, и нашлась пара осколков от ночной вазы, которые продолжили валяться тут же.
И на следующее утро случилось чудо, ранним утром шарманка зазвучала снова, её противные, но привычные звуки начали звучать в привычных местах. От радости соскучившиеся по заунывным звукам горожане начали кидать шарманщику больше медяков, чем это было до его пропажи. Днём шарманщика видели на привычных местах, на площади, на рынке, и неподалёку от порта, кидали мелочь на лоскут мешковины, который он расстилал перед собой перед своими однообразными концертами.
Но в то же время исчез Пьер Мутье. Вещи в комнате на втором этаже, где он жил, остались почти нетронутыми, а на отсутствие ночной вазы под деревянной кроватью никто не обратил внимания. Через пару дней эту комнату сдали другому жильцу, к которому соседи очень быстро привыкли и почти не заметили подмены. В мясной лавке, а может быть в кожевенной или бондарной мастерской, где работал исчезнувший Пьер, о нём быстро забыли и приняли на его место работника помоложе и порасторопней, не такого задумчивого и отрешённого.
А вот в шарманщике после его появления случились некоторые изменения. Шляпу он начал натягивать глубже, словно пытался отгородиться ей от всего мира, ростом стал немного повыше, осанку имел менее сутулую, ходил быстрее и на ногах держался твёрже, даже музыка его механического инструмента первое время звучала иначе, она как будто торопилась, боялась опоздать и пыталась оправдаться. Со временем шарманщик научился крутить ручку несколько медленнее и всё пришло в привычное состояние, ходить стал медленнее и сильнее сутулиться.
Через неделю после появление шармащика и пропажи Пьера море выбросило на берег разбухший от пребывания в воде труп неизвестного мужчины, и так как никому он не подходил и не был нужен, в нём на всякий случай признали пропавшего Пьера Мутье, о котором никто не сожалел и не искал его, и похоронили в общей могиле для бедных за счёт муниципалитета.
Как можно догадаться, не всякий, способный совершить любой, даже преступный поступок, готов за него ответить, некоторые настолько боятся ответственности, что готовы даже жить чужой жизнью, даже если отняли её у кого-то, что бы что-то изменить в своей.

***

Куда исчез Пьер Мутье из Марселя в 1703 году.
Жил ли в славном портовом городе Марселе человек с таким именем в начале XVIII века, сейчас уже трудно установить. Практически невозможно узнать его профессию и семейное положение, как он мог войти в историю тоже не известно. Но история, как наука, в большей мере держится не на фактах, и даже не на подложных фактах, а на предположениях. Можно предположить, что Пьер Мутье жил на узкой извилистой улице между портом и центром и был, например, кожевенником, по каким-то причинам к тридцати годам так и не женился и всё, что его окружало успело надоесть ему и весьма раздражало. Каждое утро под окном комнаты на втором этаже, в которой жил Пьер, останавливался шарманщик и противные звуки его механического инструмента будили жильцов в соседних домах. Поначалу это нравилось Пьеру и он даже кидал ему иногда медяки, в благодарность за то, что тот его будит. Но с годами, по мере надоедания однообразия в жизни, от которого Пьер с каждым годом становился мрачнее и неразговорчивее, иногда лишь подолгу бухтя себе что-то под нос. Медяки из его окна сыпались всё реже и реже, а вечерами, когда шарманщик занимал под окном привычное место для вечерней серенады, то ли по договорённостью с жильцами, то ли из ненависти к Пеьру, и вовсе прекратились.
Однажды летним утром в муниципалитет явился тот самый шарманщик с жалобой на гражданина Мутье, который, со слов шарманщика, сначала в течении месяца несколько раз выливал на него содержимое ночной вазы, обвиняя в том, что он портит всем жизнь, грозился разломать его единственный источник дохода и лишить жизни. Ещё шарманщик заявил, что прошлым вечером гражданин Мутье снова вылил на него горшок, оскорбил разными непристойными словами и вообще отнял дорогой для него инструмент и источник пропитания. Бедному артисту поверили, проверили адрес, на который он указал. Там действительно проживал такой гражданин, но он исчез прошлой ночью, бросив в комнате брошенными свои пожитки. Нашли и ту самую ночную вазу, она стояла перевёрнутой на самом видном месте, в распахнутом окне, словно издеваясь и бросая непонятный вызов тем, кто её обнаружит. В кожевенной мастерской сообщили, что тоже хотели бы знать, куда делся этот странный и молчаливый тип и почему он не явился выделывать вонючие шкуры.
Следы Пьера Мутье обнаружились в порту, на одном из кораблей, который покинул Марсель рано утром. С собой он увёз что-то громоздкое и тяжёлое, завёрнутое в мешковину. Судья, который занимался этим делом, потому что оно было передано в суд, постановил возместить ущерб шарманщику оставленными вещами гражданина Мутье. Вещи же, оставшиеся после возмещения ущерба, полагалось выставить на торги и вырученную сумму передать в счёт муниципалитета. Надо полагать, что в список вещей, переданных шарманщику, по иронии попала и злополучная ночная ваза.
О Пьере забыли на несколько лет, за которые ни в жизни города, ни в жизни порта практически ничего особо не изменилось, судьба шарманщика осталась неизвестной. Но спустя пять или шесть лет, в город начали доходить слухи о злобном пирате, лютующем в Атлантике, возле западного берега Африки. Появлялся его корабль редко, но уйти от него не ограбленному не удавалось никому. Злая шайка, по непонятным причинам называющаяся командой, обирала торговцев до нитки, особенно если узнавала, что корабль из Марселя. Остальным везло больше. Но больше всех запоминался их предводитель, этот угрюмый бородач во время нападений стоял рядом со штурвальным и отчаянно крутил ручку старинной шарманки. Под её расстроенные звуки, отчаянные пираты и совершали свои злодеяния.
Когда такие новости начали приходить регулярно, не сразу, но вспомнили и Пьера Мутье, и шарманщика, который вместо инструмента получил в компенсации и ночную вазу, содержимым которой был неоднократно оскорблён и унижен. Спустя ещё несколько лет слухи о пирате-шарманщике утихли, жизнь у них, как известно, не отличается долголетием, но жители города Марселя ещё не один год вспоминали о своём земляке, который таким странным образом передавал им музыкальные приветы.
Если кто-то недоволен своей жизнью, её течением и однообразием, он вполне может её изменить, даже таким изощрённым и непредсказуемым способом, который даже будет иметь продолжение, пусть и в такой странной форме, с музыкальными намёками, напоминающими о чём-то из прошлого, которое уже никогда не сможет вернуться.

Кто вернулся в Марсель в 1721 году и зачем.
Жил ли Пьер Мутье в Марселе в начале XXVIII века или нет, точно и однозначно сказать сейчас нельзя. Это вопрос к историкам, возможно они более достоверно смогут ответить на этот вопрос. Если нет, то пусть домысливают, хотя за них это уже сделано.
Пьер Мутье жил в комнате на втором этаже на узкой и извилистой улице, где-то между портом и центром, трудился пекарем в одной из булочных. К тридцати годам он не обзавёлся ни семьёй, ни имуществом, часто находился в размышлениях, обычно сопровождающихся глубокой прострацией. Его дела в пекарне при булочной шли с переменным успехом. Если он не задумывался, то тесто исправно поднималось, но сами булки могли подгореть, лишь потому что задуматься он мог в любой момент. Если же задумывался, когда заводил тесто, то было ещё хуже. Пьера теснили конкуренты помоложе и порасторопней, которые исполняли всё не задумываясь. Хозяин пекарни и булочной давно хотел выставить Пьера на улицу и его место пустовало бы не долго, но почему-то не делал этого. Он нанял бродячего шарманщика и платил ему за то, что бы тот каждое утро приходил под окно Пьера и играл там противную механическую мелодию, а потом начал доплачивать ещё монету, что бы мелодия повторялась и вечером. Плату же музыкальные представления он удерживал из жалования своего работника и не скрывал этого, видимо на что-то надеялся.
Спустя примерно полгода Пьер начал обращать на шарманщика внимание, ещё через пару месяцев заметил, что мелодия играется одна и та же, а ещё через месяц начал приглашать артиста к себе в комнату, если на улице была непогода. Именно в такой вечер пришедший шарманщик в полумраке помещения с довольно-таки затхлым воздухом, зацепил деревянной ногой своего инструмента ночную вазу, немного переполненную по причине того, что Пьер несколько дней забывал её вынести. Содержимое выплеснулось и разлилось по полу, шарманщик смутился, а Пьер лишь рассмеялся, вытащил из-под матраса небольшой кошелёк с накоплениями, одел плащ и ушёл, сообщив артисту, что тот может остаться и пожить здесь, что за комнату заплачено на три месяца вперёд. Ещё он его попросил сходить утром в булочную и сказать что Пьер уходит насовсем.
И он ушел. Куда и зачем никто не выяснял, да и мало кто проявил к этому интерес. Шарманщик сначала устроился в комнате, которую оставил ему Пьер, затем и в пекарне, на его же месте. Результаты он показал неплохие, был зачислен в штат, начал даже теснить молодёжь, которая не давала покоя Пьеру. Зачем владелец пекарни нанял шарманщика играть Пьеру одну и туже мелодию, он рассказал позже, сообщив что Пьер по каким-то неведомым причинам не понимал ни намёков, ни угроз увольнением, постоянно размышляя о чём-то непостижимом для окружающих, иногда лишь говоря, что всё постоянно повторяется и он должен понять, как разомкнуть этот круг, а просто выгнать малохольного было жалко. Через год владелец пекарни скоропостижно скончался, а спустя ещё год бывший шарманщик, давно забросивший свой инструмент женился на его вдове. Бывают и такие повороты.
О Пьере благополучно забыли и не вспоминали. Никто не знал, куда он ушёл, где жил, чем промышлял и был вообще жив, тем более никто не задумывался над тем, удалось ли ему узнать, как разомкнуть тот круг повторений, о котором он размышлял. Не вспомнили и в 1720 году, когда в Марсель пришла большая беда. На одном из кораблей туда явилась бубонная чума, незваная гостья, которая забирает большинство из тех, кто встречается на её пути. И даже когда она уже выкосила добрую половину населения и в городе был объявлен карантин, никто не вспомнил о Пьере Мутье, возраст которого должен был подходить к пятидесяти. По городу, огороженному специально выстроенной для этих целей стеной, горами валялись трупы, убирать их было некому, толстые обнаглевшие крысы бегали по улицам толпами и никого не стеснялись. Дошедшие до отчаяния выжившие горожане, больше похожие на покойников, чем на живых, с тоской вспоминали однообразные многократно повторяющиеся дни их предыдущей жизни, проклинали чуму, но ничего не могли с этим поделать, гадая, коснётся она их или пройдёт стороной.
В середине лета в Марсель вернулся Пьер Мутье, выглядел он несколько моложе своих лет, одет был просто, без изысков, больше походя на бродягу, чем на доктора, которым представился. Стража, которой было велено никого ни впускать, ни выпускать, почему-то прониклась словами странного доктора, не имеющего документов. Так он оказался на знакомых улицах. Пьер нашёл свою бывшую комнату, в которой по понятным причинам никто не жил, лишь знакомая ночная ваза валялась в том же самом месте и в том же самом положении, в котором он видел её восемнадцать лет назад. Долго он не стал там задерживаться, пошёл в пекарню и обнаружил её в полном запустении. Внутри он нашёл лишь разбитую старую шарманку.
У представившегося доктором Пьера не было не только документов, также он не имел не медицинских инструментов, не микстур, не пилюль. Он вообще ничего с собой не имел. Он просто разговаривал с теми, кого встречал. Отчаявшимся и ждавшим своей очереди рассказывал об отчаянии, вселял надежду, настойчиво сопротивляющимся и не верящим в безысходность, рассказывал об их внутренней силе и она укреплялась. Говорил он будущем, и люди начинали в него верить. На дворе стоял конец лета 1721 года, через полтора месяца, в течении которых он встретился со всеми, с кем успел встретиться, чума начала затихать, ещё через два месяца она покинула Марсель навсегда.
Пьера Мутье горожане не запомнили, да и ему это было незачем, он не вошёл в историю и не оставил в ней следа. Мало кто заметил, что чума начала сдавать свои позиции с появлением в городе немного странного человека, который лишь добрым словом и своим присутствием смог остановить чуму, не дав выжившим сложить руки и повесить голову.
Не известно нашёл ли он ответ на мучавший его долгое время вопрос, можно ли разорвать круг многократных повторений одного и того же, надоедающих и однообразных, понятно лишь то, что если они становятся особенно мрачными и остаётся их совсем немного, не стоит отчаиваться и верить в то, что это скоро закончится, в мучениях и безысходности. Выход всегда найдётся.
Куда потом делся Пьер Мутье, тоже неизвестно, как неизвестно и то, существовал ли он на самом деле, и по какому из вариантов прошла его жизнь.

***

Наша жизнь, порой однообразная и состоящая из многократных повторений одного и того же, надоедающего ежедневно, состоящая из одних и тех действий, сопровождающаяся одними и теми же лицами под одни и те же нескончаемые звуки может однажды измениться, но лишь при одном условии — нужно действовать. В любом случае всё в наших руках, и если вы решили, что всё-таки нужно что-то в жизни изменить, стоит подумать каким образом это сделать и ради чего. Что бы не закончилось это, мягко сказать, неблагоприятно для самих себя и окружающих.