Теорема Любви или Техосмотр не рекомендован

Жил-был робот, внешне он ничем не отличался от людей, только внутри у него всё было электрическое. И сердце у него было электрическое и мозги у него были электрические, не знаю, как на счёт души, но вот его электрический желудок был очень прожорлив и, как вcегда, после обеда или ужина, электрический организм робота вырабатывал очень много электрических жировых клеток, которые с усердием самых трудолюбивых мулов, скапливались чуть повыше некогда стройной (по расчётам конструкторов) талии. Робота звали Марк-Один, он был женат на самой обычной земной женщине. Хотя, это несправедливое выражение, т.к. любая земная женщина сама по себе очень особенная и я сказал «на самой обычной» только потому, что у этой женщины было всё то же самое, как и у других женщин: две руки, две ноги, одна довольно симпатичная голова и… ну, и так далее. У неё было всё, что должно прилагаться к гордому имени человека-женщины. Женщину звали Марта. Она очень любила Марка-Один и Марк-Один очень любил Марту. Поженились они совсем недавно, поэтому наскучить друг другу ещё не успели и их совместное пребывание не было омрачено грозовыми тучами непонимания, скуки и ожиданием чего-либо новенького, на их горизонте только изредка показывались лёгкие, почти прозрачные облачка, которые появляются на небосклоне всех только что поженившихся пар, когда два разных человека начинают строить совместную жизнь.
Марк-Один и Марта проводили очень много времени вместе: гуляли тёплыми летними вечерами (на дворе было лето), держались за руки, готовили себе еду, играли в компьютерные игры, конечно же, когда случалось им быть раздельно, они звонили друг другу по телефону, вернее Марта звонила по телефону Марку-Один, а Марк-Один поднимал трубку где-то внутри своего железного, но далеко не бесчувственного нутра. Всё было хорошо, но однажды вечером после сытного ужина, приготовленного совместно с Мартой, когда жировые клетки робота начали очередное путешествие в область талии, Марк-Один, выбрав в меню своего бортового компьютера пункт «дистанционное управление», включил телевизор. С голубого экрана на Марка смотрело грустное лицо ведущего какой-то передачи и пыталось объяснить ему, что такое любовь, ему — Роботу, влюблённому в Марту до самого распоследнего винтика, до кончика самого длинного прутика из всего сонма его синтетических волос, это лицо в телевизоре было абсолютно убеждено, что только оно знает, что такое любовь и спешило поведать отсталому от него миру об этом. Справедливому негодованию Марка-Один не было предела и после того, как он запустил мягким шлёпанцем прямо в кривой нос этого наглого лица, Марк-Один решил переключить программу и было уже совсем отдал приказ своему компьютеру сделать это, но тут до металлических с мягкой резиновой оболочкой ушей Марка донеслась фраза, которую наглый рот наглого лица из телевизора выпалил, видимо, уже не надеясь быть дослушанным. Фраза была такой: «Любовь – это теорема, которую необходимо доказывать каждый день». Марка, как громом поразило, ни о чём таком он раньше и не задумывался, но теперь-то он знает, теперь-то сможет сделать так, чтобы они с Мартой прожили всю жизнь счастливо и его разберут в тот же день, когда умрёт Марта. Любовь теперь представлялась ему чем-то материальным, осязаемым, чем-то, что нужно беречь, лелеять, производить ежедневные технические осмотры во избежании серьёзных поломок. Несколько дней Марк-Один ходил задумчивый и в конце концов понял, что такое любовь. В чипах памяти его электронного мозга эта теория выглядела примерно так: Любовь – это канат, перекинутый через самую толстую ветку, самого огромного и шершавого дуба. Влюблённые стоят по обе стороны от дуба, держатся за концы каната, пытаясь перетянуть весь канат на свою сторону (причём, что было симпатично Марку в этой теории, так то, что ему, как роботу со стальными мышцами светило всегда быть на порядок более влюблённым), в результате интенсивного перетягивания каната по самой огромной ветке самого огромного дуба, создаётся неимоверная сила трения, которая пагубно влияет на техническое состояние каната-любви. Каболки и пряди её перетираются, приходят в негодность, обрываются. Чтобы не произошло полного преждевременного истирания любви, необходимо производить ежедневные осмотры повреждённых частей троса, лучше это делать утром, на свежую голову. Сказано – сделано.
На следующее утро, как раз в то время, когда огромные росинки на траве возле их с Мартой дома начинают испаряться и возвращаться сладковатой влагой обратно в небо, как раз в то время, когда Марта спустилась на кухню приготовить кофе, Марк-Один решил произвести первый осмотр каната-любви. И вот, заложив руки за спину, и браво вышагивая перед Мартой, как Наполеон во время битвы при Ватерлоо, Марк-Один начал технический осмотр. На Марту градом посыпались вопросы, ничего не понимающая женщина должна была объяснить Марку, когда, почему и чем она была недовольна в их совместной жизни, что ей когда-нибудь хотелось или не хотелось, что бы он Марк сделал или не сделал для неё, какую реакцию в ней вызывало то или иное, ранее производимое, действие Марка. Это было похоже на настоящий допрос. И тут же Марком разрабатывались стратегические планы по проведению совместного досуга и совместной работы на годы вперёд. Марта не выдержала, она заявила Марку-Один, что не желает, чтобы он проводил подобные технические осмотры их любви. Это было шоком для Марка, он не мог понять, почему она это сказал и почему она не хочет сделать эксплуатацию их любви более длительной, надёжной и практичной. Почему она не хочет сделать так, чтобы их любовь работала в более щадящем и экономичном режиме? Это был конец света.
Оправиться от шока Марк-Один так и не смог, он лёг на кровать и больше не встал с неё. Через несколько дней пришли рабочие с завода-изготовителя и забрали Марка. Они сказали, что его запчасти послужат хорошим материалом для другой, более совершенной модели робота – Марк-Два.