То Самое Утро

Кейтлин лениво открыла глаза в своей двухместной кровати. Это было не то утро в которое ты потягиваешься и идёшь пить кофе с круассаном, а скорее то когда хочется чего-то крепкого и это далеко не объятия. Она пошла на кухню. За окном был толи закат толи рассвет. Она уже не была уверена, так как вид был мутным из-за заспанных глаз и комочков туши на ресницах. Опустившись в кресло, Кейтлин почувствовала боль. Воткнувшаяся спинка кресла заставила ее окончательно проснуться и от дискомфорта и раздраженно поерзать на сидушке. Она была одета в платье со вчерашнего вечера. Дорогой сатин что прежде аккуратно прикрывал ключицы, теперь помято лежал на плечах, а золотой фатин нуждался в стирке. Взглянув в зеркало она увидела своё отражение. Мешки под глазами. Потрескавшиеся губы. Грустные голубые глаза. Слегка не уложенные каштановые локоны свисали на лицо. На столе неопрятно валялась дешевая косметика. Кое где оставшиеся тени, красная помада, и конечно же почти засохшая тушь. В углу стола лежала стопка из пачек сигарет. Кейтлин не курила, но любила жечь сигареты чтобы вернуть запах дома. Это утро (но или по крайней мере так казалось Кейтлин после долго сна) было особенно тоскливым, хоть и розовый расцвет напоминал о начале свежего дня. Но только не для Кейтлин. Она заварила себе чай и нашла в шкафчике остатки печенья, верно не понравившегося ей прежде. Шоколад был приторно сладким, а сахара должно быть в меру, иначе ты себя избалуешь. Кейтлин вспомнила эту глупую фразу. «Дело было верно в калориях, а не в сладости жизни,» подумала она. Уминая от голода уже 5 печеньку, воспоминания начали всплывать с каждым кусочком. Его серые глаза, неопрятные кудри, потертое пальто, и режущие как нож стихи. Вчерашний вечер был бурным, вдоль спокойной Невы. Был и Есенин, и Лермонтов, и даже сам приятель Кейтлин. Они не пили, не курили, в лишь читали, сочиняли, стаптывая подошли своих итак поношенных туфель. Кейтлин любила когда он читал, но предпочитала когда он слушал. Стихи что она читала были не со страниц пропитанных ее пафосными горькими духами, а из головы наполненной всем чем только можно включая тот сладкий чай на станции метро ранним утром, новой блузкой сшитой мамой, и пьесами сочиненными вместе с осенним листопадом. Все так изменилось подумала Кейтлин оглядев кухню. Жёлтые обои были уже не такого жизнерадостного цвета, холодильник и шкафы были пусты, а белые лилии на занавесках напоминали серых молей. Да и вообще большая квартирка была уж слишком пуста и одинока. Но все же все напоминало о ней. Сатиновое платье, ее любимая тушь которая высыхала ровно через месяц; акварельные пейзажи, старая кофеварка, книжная прикроватная полка; вычурный портрет Мерилин Монро, пыльные пластинки; и стихи, но уже не те что когда то пылали как огонь, а теперь горели как церковные свечи или вернее бычки в потёмках. Все это было о Кейтлин, она ведь все таки не убежала от самой себя. Сидя на том кресле она улыбнулась и в голос засмеялась вспоминая о билете купленном на прошлой недели. Она сядет в поезд, в самое дешевое купе. Дружок в пальто будет опять шептать стихи на ушко, и она будет опять удалятся на мили от самой себя, впопыхах прихватив прошлое в розовом чемоданчике.