Ночь под дождём

Рита позвонила в обед. Или домашний телефон барахлил, или в городе, на почтамте были большие помехи, но слышимость была просто ужасной.
— Я тебя плохо слышу, — кричала в трубку Людмила Николаевна.
— Я приеду сегодня, в девять часов вечера, — кричала на другом конце провода дочь. – Пусть папка встретит меня.
— Хорошо, хорошо, — только и успела ответить Людмила Николаевна, как связь оборвалась.
Жили они в деревне, которая находилась от трассы в пяти километрах бездорожья. И Рита, учившаяся только на первом курсе института, заранее созванивалась с родителями, чтобы отец встречал её. И только сейчас Людмила Николаевна вспомнила, что муж находится в командировке. «Ничего, — поспешила она успокоить себя. — Сейчас весна, дни длинные, светлые. Придётся дочке пешочком пройтись». Тут с улицы сынок вернулся, чем окончательно перевел материнские думы на свою персону. Он в последнее время стал всё чаще пропадать у соседей. Те только недавно переехали к ним в деревню, да вот слухи впереди бежали и вопили. Неблагополучное семейство, и это ещё слишком мягко сказано. Родители злоупотребляли алкоголем, тут и к ворожее не ходи. На работу устраиваться не торопились, или вообще это в их планы не входило. А их единственный сыночек, несмотря на свои молодые годы, успел побывать в местах не столь отдаленных. Он-то устроился слесарем в мастерские, а по вечерам обустраивал новое жилище: что-то там прибивал, пилил, строгал, красил. Вот и от сына пахнуло свежей краской.
— Ты опять был у них? — она перешла сразу в наступление. — Я тебе запрещаю бывать у него. И вообще, я не совсем понимаю, что может связывать тебя и этого тюремщика?
— Он попал туда по судебной ошибке.
— Конечно! Они все так говорят.
— А дети не в ответе за своих родителей, — продолжил сын, не заостряя разговор на первом пункте, — ты сама мне об этом говорила.
— Яблоко от яблони недалеко падает.
— Твои поговорки часто противоречат друг другу.
— Тебе просто ещё рано всё понимать. Жизнь – сложная штука.
— Рита звонила? — Юра перевёл неприятный разговор на другие рельсы.
— Звонила, — Людмила Николаевна и правда быстро переключилась на другую проблему.
— Сегодня приезжает. А отец только к утру обещал. Не знаю теперь, что и делать.
И пока она находилась в раздумьях, Юрка наспех перекусил салатом и вновь выскочил на улицу. И вновь направился к новоявленным соседям. Виктор заканчивал ремонтировать старенький мотоцикл неизвестной модели, потому как был собран из того, что смогли найти.
— Витя, у меня к тебе дело.
— Какое?
— Ты же знаешь мою сестру, Риту?
— Видел пару раз.
— Она сегодня приезжает. Вечерним автобусом, около девяти. Надо бы встретить её на трассе. Мать просила. — Пришлось для полной уверенности пойти на обман.
— Тетя Люда? — Витя удивился. Женщина вообще игнорировала их, а уж если они и встречались случайно, то Виктор всегда сталкивался с холодным, колючим взглядом.
— Да, — Юра по наивности лет, продолжал виртуозно врать, не задумываясь переиграть.
— Ладно, встречу, — Витя тоже не особо вникал в суть разговора. Попросила и попросила, что только не случается в жизни. Положительные повороты тоже имеют право случаться.

К вечеру погода совсем испортилась: подул северный холодный ветер, пригнав жирные и иссиня-чёрные тучи. «Будет дождь. Непременно будет дождь, — подумал Виктор. — Хорошо бы вернуться до дождя. Иначе развезет дорогу, и придётся ожидать ее просушки».
Увы, надежды не оправдались. Не успел он доехать до остановки, как начался проливной дождь. Прямой, без ветра, грозившись затянуться на несколько часов. Витя загнал мотоцикл на остановку, закурил. Прислушался к набирающему силу и мощь дождю. Он старался не пропустить шум автобуса, но рёв стихии мешал сосредоточиться. Земля быстро насытилась влагой, и теперь она собиралась на поверхности, образовывая пузырящие лужи и ручейки. Воздух очистился от микрочастиц пыли, стал чистым и освежающим. Время стремительно приближалось к девяти часам. Наконец-то Виктор услышал скрежет тормозов. Не задумываясь, он выскочил в сплошную стену дождя и добежал до автобуса в тот миг, когда из него вышла Маргарита.
— Здравствуй, — сказал он ей, схватил сумку и бросился обратно. И хотя на всё про всё он затратил минимальное количество времени, промок до нитки. Следом под спасительный козырёк остановки забежала девушка, стряхивая дождинки с зонтика. Недоумённо посмотрела на нового соседа, чей внешний вид сейчас желал быть лучшего. Отвернулась, глядя на неутихающий дождь.
«Что он здесь делает? Такое чувство, как будто он ждал именно меня?» — мелькнули мысли, заставляя вновь бросить взгляд на Виктора. Тот старательно выжимал рубашку.
— Ты застрял тут из-за дождя? — хотелось, чтобы он ответил утвердительно.
Но Витя не оправдал её ожидания, ответив спокойно:
— Нет, тебя ждал.
— Меня? — удивиться всё-таки пришлось. — Зачем?
— Твоя мать просила.
— Мама? — Рита окончательно растерялась. Чего-чего, а вот такого она ну никак не ожидала. Тем более от матери. И не знала, что ответить. «Это уж слишком. Как она только на это решилась? Лучше ничего не могла придумать? Глупо и смешно. А ещё и страшно»
Она снова стала наблюдать за дождиком и даже не услышала, как Виктор подошел и встал рядом.
— Надолго затянулся, — сказал он, чем заставил Риту вздрогнуть от неожиданности. Она резко повернулась, и их взгляды пересеклись.
— Жалеешь, что приехал?
— Да нет, — он пожал плечами. — Я вообще-то люблю грозу. Смотри, какая сила! Какое величие! Как грозен гром, и как горда молния! Сколько в этом торжества и свободы! Дух захватывает. Природа словно показывает человеку, кто истинный хозяин на планете Земля.
— А я не люблю, — тихо ответила Рита. Её боевой настрой как-то испарился. — Я боюсь грозы.
— Значит, ты предпочитаешь тихое, спокойное, равномерное течение жизни?
Вопрос вновь вернул девушку в первоначальное душевное состояние. Смесь тревоги и озлобленности.
— А ты наверняка предпочитаешь шумную жизнь? Вино, танцы, драки? Воровство?
Последнее слово вылетело необдуманно, но всё же вырвалось. Витя едва заметно вздрогнул, тень пробежала по лицу, погасив огоньки в глазах. Он вернулся к мотоциклу, натянул влажную рубашку, закурил. Молчал, а потом хотел что-то ответить, но Рита опередила:
— Только не говори ничего в своё оправдание. Я в этом не нуждаюсь. Мне это не интересно.
Они достаточно долгое время молчали, и лишь шум непрекращающегося дождя нарушал тишину.
Витя не вытерпел первым, подошел к выходу, встал рядом. Молча, протянул сигареты:
— Угощайся.
— Я не курю.
— Зачем казаться лучше, чем ты есть на самом деле. Тут нет публики. — Он усмехнулся. Не по-доброму как-то усмехнулся.
— А ты злой. – Чувство самосохранения полностью отсутствовал у Риты в этот вечер.
— Да, я злой! — тон лишь подчёркивал сказанное. — Все тюремщики ужасно злые! Им просто не терпится что-нибудь натворить и вернуться за решётку.
Гримаса исказила его лицо, он отошел и пнул в сердцах по колесу мотоцикла. И только сейчас, когда холодок пробежал по спине, она поняла, что ведёт себя вызывающе, и где-то даже рискованно. Но прислушавшись к себе, она вдруг осознала, что это не страх. И вообще, Витя же не какой-то там рецидивист, он не может вызывать чувства страха и опасения. Даже как-то наоборот, ничего кроме жалости и сочувствия. Вспомнились рассказы отца о том, что все в мастерских насмехаются над Виктором, намекают на его прошлое, и даже открыто издеваются. Он же в ответ предпочитает промолчать и скрыться с глаз. Переживает в одиночестве. Рита подошла, достала из пачки сигаретку, но так и не прикурила.
— У тебя есть друзья?
— Нет. Зачем?
— То есть? — удивилась Рита. — Друзья помогут в трудную минуту.
Он долгим взглядом вгляделся в ее глаза и тихо пояснил:
— Иногда друзья просят от тебя слишком большие жертвы, которые потом ими же быстро забываются. Так что с некоторых пор я предпочитаю в трудные минуты обходиться своими силами. — Он встал с мотоцикла и прошелся из угла в угол. — И вообще, я разочаровался в людях. Это злые и жестокие звери. Я ненавижу мир, в котором мне приходится выживать. И чувствую, что силы мои на исходе, и жить как-то уже не хочется. Надоело, всё надоело.
— Да ты что? Разве так можно? Вся жизнь еще впереди. А с такими мыслями и настроением – только мучение.
— Вот я и мучаюсь. Живу и ненавижу.
— Ты просто ожесточился из-за прошлого. Может, тебе следует уехать куда-нибудь, сменить обстановку. Туда, где прошлое не станет доставать тебя.
— От себя не убежишь. А от людей тем более. Ты ничего не знаешь.
Последние слова задели Маргариту. Уж больно Виктор выставляет себя знатоком жизни и его обитателей. Зло вновь начинало закипать в ней.
— А ты знаешь? Если тебе так плохо, что даже жизнь стала ненавистной, то почему бы тебе не перерезать вены? Молчишь? А я знаю, что такие люди не полезут в петлю. Одними только разговорами будут отравлять существование окружающих, и более ничего. Ты же эгоист, и ужасно боишься костлявую. Вся твоя философия сводится к одному – почему всем должно быть так хорошо, если мне хреново? Непорядок! Надо и другим попортить жизнь! Вот и вся философия. Ты всю жизнь станешь мешать кому-либо.
Она подошла к нему вплотную. Заглянула в глубину глаз его. И где-то там, на самом донышке, под напущенным слоем безразличия и озлобленности, она прочитала тоску и печаль. А мысли неслись на невероятных скоростях: «Он играет. Он скрывает истинные чувства и мысли. Он раним. Он одинок. В нем кипят невостребованные нежность и тепло. А как красивы его глаза. Девчонкам на зависть». Казалось, целая вечность пронеслась, пока они смотрели в глаза друг друга.
«Что со мной?» — Рита встряхнула головой и отошла. Спички ломались в руках, которые беспричинно мелко дрожали. Она бросила мимолетный взгляд на Виктора. Тот тоже очнулся от необъяснимого гипнотического состояния, и протирал глаза. Дождь между тем сбавил обороты и пошел на убыль. Зато ночь вошла в свои права. Тёмная беззвёздная ночь. Рита взглянула на часы. До утра еще было далековато. «Мне надо домой. Мне просто необходимо домой. Иначе я сойду с ума». Она наконец-то смогла зажечь спичку и закурила. И голова слегка закружилась, и горячий воздух вызвал приступ кашля. Витя резко подошел к ней, взял сигарету из ее рук и выбросил на улицу. Попав в центр лужи, она зашипела и погасла. Проводив ее взглядом и вздохнув, Рита посмотрела ему в глаза, собираясь произнести очередную тираду недовольства, но промолчала. Демонстративно прикурила новую сигарету и вызывающе посмотрела на него. Виктор вдруг сильно обнял ее за плечи и припал горячими губами к ее влажным чувствительным губам. Риту обдало жаром, она потеряла нить времени и пространства. И лишь когда сигарета, догорев, обожгла её пальцы, она очнулась и вернулась в реальность. Она оттолкнула его и вскрикнула:
— С ума сошел!
Рита выскочила на улицу, быстро-быстро пошла в сторону села. «Дура! Какая я всё-таки дура! — кричала её душа. — Почему я позволила ему сделать это? Где моё благоразумие?».
А меж тем дождь, отдохнув немного, вновь принялся обильно проливать свои слёзы. И Маргарите пришлось вернуться под крышу остановки. Виктор даже не обернулся.
— Никогда. Слышишь, никогда больше не подходи ко мне.
— Прости, — тихо ответил он, так и не обернувшись.
И вновь они молчали, и только шум дождя нарушал тишину. Но вскоре послышался шум мотора, и спустя некоторое время около остановки остановилась грузовая машина. Хлопнула дверка, и на пороге появился мужчина.
— Папка! — обрадовалась Рита.
— Еле проехал. Дорогу развезло. — Он даже не взглянул на Виктора. Взял сумку, и они с Ритой ушли. Оказавшись в кабине, Рита почувствовала озноб и от холода, и от переживания. Развернувшись, они проехали мимо здания остановки. Рита не удержалась и посмотрела. Виктор стоял на пороге, скрестив руки на груди, и проводил машину взглядом. В темноте трудно было что-либо прочитать в этом взгляде.

Новый день застал Виктора в дороге. Ехать по раскисшей дороге не предоставляло возможности, и ему пришлось толкать мотоцикл. Дело было трудным, отнимающим много сил. Приходилось часто останавливаться, чтобы отдышаться и привести дыхание в порядок. Это ему легко удавалось, чего нельзя было сказать о мыслях. Как он не старался думать на отвлеченные темы, у него не получалось. Всё равно мыслительная деятельность приводила его к Маргарите. «Классная девчонка. Симпатичная. С характером. Умная. Разобралась в моих проблемах и дала дельный совет. Может, и правда мне следует сменить обстановку. Уехать туда, где никто не знает о моём тёмном прошлом. Подружиться с кем-нибудь и попробовать начать жизнь с чистого листа.
А Рита? А что, Рита? Мне так хочется иногда встречаться с ней. Или хотя бы от Юры узнавать о ней последние новости. Надо остаться. И не только ради неё. Надо остаться и доказать всем, что я – не пропащая личность. И Рите, и её родителям, и на работе. Всем».
Вдруг он увидел в однообразной грязной картине, что наблюдал перед собою, красные резиновые сапожки. Он медленно поднимал глаза: джинсы, куртка, белый шарфик. Маргарита! Она стояла посередине дороги, в двух километрах от деревни, и просто смотрела на него.
— Ты, наверное, замёрз. Я принесла тебе куртку, — сказала она.
— Спасибо. — Витя взял куртку, надел, по-прежнему не отрывая взгляда от неё. Не веря, что это реальность. И тут она улыбнулась. В первый раз она ему улыбнулась. И эта улыбка была самой прекрасной, самой красивой, самой очаровательной на свете. Он с небольшой долей неуверенности улыбнулся ей в ответ.