Смердящая Морготь

Первая Часть ~

К — поистине замечательная деревушка. Впервые я оказался там ещё в детстве, тогда дед мой был жив, в саду росла душистая вишня, она цвела так пышно, что аромат её разносился по всему саду.
Приезжать туда каждое лето стало традицией, которая ежегодно мною выполнялась. Но теперь я и не знаю когда в следующий раз вернусь туда – о последнем посещении у меня остались тяжёлые воспоминания.
Дед мой в июне месяце ХХХХ года умер, и все тогда в К приехали его спровадить, священника из соседнего села даже привезли. Усадьбенка его небольшая была, но поминки мы провели в ней. Соседи деда и просто те, кто хотел почтить его память тоже присоединились, так что народу было много, но на первых порах все помещались, под конец, правда, решили стол вынести на улицу, потому как народ всё прибывал, и места в доме уже не оставалось. Долго мы сидели, но до самой ночи не засиживались, одним было пора домой в город, а остальных даже положить было некуда — в доме была всего одна кровать и старый диван. Так все и разъехались часам к шести, остались только я и мой двоюродный брат Пень. С помощью деревенских мы наскоро убрались и пошли спать.
Утро выдалось ясным. Мы рано встали, позавтракали остатками вчерашней трапезы, состоявшей из хлеба, нарезки, пары салатов и вина. Брат вскоре тоже уехал, а я решил остаться, повозиться в саду, в огороде. Особенно мне хотелось побыть в саду. Окна спальни выходили именно туда. На время моего приезда дед отдавал эту комнату мне, а сам спал на диване в гостиной. Кусты вишни росли прямо за окном, достаточно было открыть его и потянуться рукой за отяжелевшей от плодов веткой.
Только под вечер, управившись с хозяйственными делами, я вышел в сад. Сорняки проглядывали сквозь молодые цветочки, обхватывали своими жёсткими листьями яркие ягодки, так я понял, что нужно будет заняться прополкой. Звук шаркающих шагов прервал мои мысли, чьи-то усталые от груза лет ноги скользили по траве. Я повернулся и увидел улыбающегося во весь беззубый рот старика Жердяя. Дойдя до моего забора, он свесил свои морщинистые руки и приветственно кивнул мне. Я пошёл ему отворять, но хромой Жердяй отказался заходить за ограду и остался стоять снаружи, тогда я сам вышел к нему.
Ласково улыбалось его испещрённое морщинами лицо. Он сильно постарел, я тогда подумал о том, что этим летом вижу его последний раз.
Я сказал ему, что решил остаться на месяц-другой в К, что хочу прибраться в саду и т.д. Он слушал всё это, глядя на меня своими выцветшими глазами, говорил про моего деда, выражая мне свои соболезнования, и ещё много говорил про свой огород, про внуков, которые напрочь о нём забыли, и напоследок рассказал о том, что волки с лесу повадились заходить в деревню. Охотники ли всю снедь им перестреляли или сами они охамели, да только разок-другой, но что-то и утащат к себе. А может и кого-то.
Рассказал, как ребёнка утащили, мать того без присмотра оставила. Всей деревней потом в лесу искали и нашли лишь под самые сумерки. Да лучше б не находили или баб бы хоть не брали с собой — визг стоял на всю округу. Нашли сыночка, всего обглоданного. Только по рубашечке и признала мать его.
Коров в лес волки загоняли: обступали одну тёлку всей стаей, рычали, а она, дура, от них бежит и прямиком в лес, а им того лишь и надо. Как она из деревни выходит, они её сразу рвут, да по кускам растаскивают. Уже и закрывали их, коров этих, уже и собак к ним ставили. Да всё без толку — под амбар, падлы, копают, забираются внутрь, а коровы сами двери от испуга выламывают, а собак и вовсе загрызают. А что им собаки… Им собаки, что бульдогу дохлый пудель. Голодные они и собаку сожрать могут.
Неспокойно было и по другой причине — за два дома от моего жила семья Ягнятиных, муж, жена, старший сын с невестой и их маленький сынишка, как молодая Ягнятина родила, так у них и начались со свекровью проблемы. А съехать они от мужниной семьи не могут – дом не отстроили ещё, всё на водку у мужа уходит. Впятером они были сварливее, чем кто-либо в деревне, а полгода назад взяли к себе ещё девчонку. И такая она поганенькая была: сама худая, морда загаженная, руки чёрные, волосы все в копоти, звали её Малашкой. Не говорили они откуда её подобрали, лишь только старшая Ягнятина, баба дебелая и мужиковатая, говорила, что взяла её исключительно по доброте душевной, потому как у Малашки у самой никого из семьи нет, а тут она хоть за завтрак, обед, ужин и кров будет им работать.
И хоть семейка была гаденькая, да Малашку они и правда не обижали, действительно жила и ела она у них, работы непосильной ей не давали. Но ссорились они день ото дня всё больше и больше, чем докучали соседям, и всё больше из-за Малашки. То она ленится, то недоглядит чего-то, а то и вовсе из дома сбегает.
Но предложений избавиться от главной причины расстройств — от самой Малашки, никто не предлагал, так как никто брать её к себе не хотел, а выгнать человеческая совесть не позволяла. Вот так вся деревня их и терпела.
Ко дню моего приезда эта девка стала уже повестью во языцех — заметили, что ходить она стала еле-еле, от работы отлынивала, а всё, потому что ходила брюхатая. Кто её такую взять мог долго не раздумывали — старший сын, крепкий детина, который по пьяни мог собственную собаку с бабой перепутать. Старшая его выгораживала, мол, он её не трогал, а она сама ребёнка нагуляла. Да только где эта девка, лицом неказистая, телом нескладная, сама нагулять могла было не понятно, да никто в это и не верил.
Добрался я до сорняков лишь на следующий вечер. Орудуя тяпкой и перчатками, я видимо слишком увлёкся, так как не заметил, как к моей ограде подошли. Сначала я даже не понял, но постепенно стал всё чётче различать чавкающие звуки, которые первоначально принимал за своё собственное копание в земле. Я остановил работу и подошёл поглядеть за частокол. Между брусьями я увидел пожиравших что-то волков. За оградой они меня не замечали, и я решил тихо отойти в дом, и там переждать.
Из окна с вишней я хорошо видел пятерых взрослых волков, они быстро прикончили то, что доедали и пошли обратно в лес. Я выдохнул и отошёл от окна, слыша, как их лапы мягко скользят по траве.
Услышал я и другие шаги, как будто бы даже человеческие, но убедиться я в этом не успел, они скрылись.
В этот день я решил достать из подвала дедовское охотничье ружьё.

Вторая Часть ~

Ночь выдалась звёздная, и полная луна освещала каждую травинку. Из-за света я не мог заснуть, и на первый час невольно стал прислушиваться к разным шорохам да скрипам. Мысли о волках меня донимали, я всё представлял в скрипе калитки клацанье оскаленных зубов. А тени как на зло плясали по комнате, показывая мне хвосты да уши.
Покуда не видел их, не было и никаких страхов. Звуки в моей голове становились всё отчётливей и громче. Я уже начинал слышать поступь лёгких лап за частоколом, а потом и мерное чавканье.
Вдруг очнувшись, я понял, что задремал, но звуки от этого не исчезли, а наоборот стали ещё более ясными. «Волки» — подумал я и тихо встал с постели чтоб украдкой выглянуть из окна. Прямо за моей оградой, буквально в полуметре, стояли эти твари и грызли что-то, скуля и постанывая как обласканные псы.
И что ж они повадились сюда? Я смотрел на них, чувствуя, как пот течёт по моей спине. И хоть я и был в безопасности внутри, но всё боялся, что трепещущее сердце, звонко отбивающее дробь, выдаст меня, и волки оторвутся от своей трапезы и взглянут на меня. Я взял ружьё, но целиться с закрытого окна было глупо, а открывать скрипучие ставни — опасно, я боялся, что звери заметят меня. Поэтому я решил выглянуть из-за двери. С этой стороны был хорошо виден сад, и волки оставались на приличном расстоянии, я в одно мгновение мог закрыть дверь, и они не успели бы добежать до меня.
Я медленно открыл дверь и высунул ружьё, целился я в волков, хотя пользовался им довольно посредственно, но убить хотя бы одного из них я и не рассчитывал, надеялся лишь на то, что испугаю их, и они разбегутся.
Внимание моё приковал силуэт, который я не смог бы увидеть из окна спальни, он чернел в синеющем небе, укрытый от света ветвями пушистых деревьев. Я признал в силуэте человека, женщину. Беременную женщину с взъерошенными волосами, довольно низкую и ссутуленную. Я раньше никогда не видел Малашку, но тогда я решил, что это именно она, потому что не мог представить себе облик более отталкивающий.
Я подумал, что она прячется от волков и не может пойти домой из-за боязни быть съеденной. Это казалось очевидным, однако кое-что заставляло меня в этом сомневаться — она не пряталась от волков, было скорее похоже на то, что она скрывалась за деревьями от посторонних глаз, волки же ходили вокруг неё радостно виляя облезлыми хвостами, как незлобливые щенки у ног любящей хозяйки. Всё же я сомневался стрелять ли мне по ним, но в конце концов решил, что имею полное право защитить свой дом. Я прицелился в середину стаи и выстрелил. Глухой грохот раздался по всей деревни, и яркая вспышка озарила их лохматую шерсть и лицо человека. Выражение лица было сложно отгадать, в нём были и гнев, и страх.
Сдаётся мне, что я не задел ни одного из них, так как они стремительно побежали в сторону леса, девчонка также скрылась.
Я стоял несколько минут, глядя ей вослед, мои руки вспотели, сжимая ружьё, я обдумывал то, что видел, то, что я сделал. На звук выстрела выбежали пара мужиков, они выглянули из частокола для того, чтобы спросить, всё ли в порядке. Никто не спросил, что случилось, все и так знали. Ночные обстрелы были не таким уж и редким явлением, как я позже узнал, да и сам впоследствии неоднократно слышал.
Когда я подошёл к месту их ночной трапезы, то разглядел изодранную собаку.
В следующую ночь Малашку я не видел, также, как и волков. Как и почему Малашка стояла с волками вместе да так, что её не трогали я не знал. Но в полдень, когда я обычно занимался прополкой, в голову ударила мысль о том, что она их возможно подкармливает. Холодок по спине пробежал, хотя почему-то я сам и отказывался в это верить.
3 часть
Начали пропадать собаки, думали — задрали волки, да так оно и было. Тогда-то я и вспомнил про разорванного пса у себя за оградой. И вина Малашки становилось ещё более очевидной после того, как заметили, что собаки пропадали в любопытной последовательности — начиная с дома Ягнятиных. Далее радиус становился всё шире, распространяясь на соседние дома.
Возможно, Малашка в ту ночь погналась за своей собакой, а потом окружённая волками действительно пряталась от них, волки принялись за пса, а её саму решили оставить или даже не заметили. Смысл в этом был, но мои глаза видели не робкую жертву, а решительную предводительницу. До сих пор я испытываю чувство вины за то, что не рассказал об этом остальным, что вероятно могло предупредить грядущие последствия. Но я тогда считал, что буду вмешиваться в жизнь деревни, в которой я сам всего лишь гость.
Так продолжалось в течении недели. И в конце концов мужики волков пошли отстреливать в лесу днём, пока твари спали с набитыми брюхами. Трупы оставляли нетронутыми, чтоб «свои» видели, как бы для того, чтоб неповадно было. Да только, по-моему, всё это было скорее из-за отчаяния.
Дни проходили, волков видели всё чаще, они становились всё наглей, но в одну ночь всё закончилось.
В ту ночь я крепко спал, но шум с улицы разбудил меня; раздалось несколько выстрелов. Я подумал, что мог бы чем-то помочь, поэтому захватил с собой ружьё и пошёл на звуки. Найти место происшествия было просто – люди сами собирались в толпы и бежали по направлению к почте, дом Ягнятиных был расположен именно там, и я не ошибся когда решил, что все туда и направляются. В доме собралось уже достаточно много народу, сложно было сказать, что они делали… Они вытаскивали наружу что-то, обёрнутое в полотенца, аккуратно заворачивали и клали в чёрные пакеты. Я подошёл поближе, чтобы рассмотреть, тут крупный мужик (сосед), остановил меня движением руки и спросил:
— Желудок крепкий?
Я ответил утвердительно, но о, Боже, лучше б я тогда промолчал и отошёл назад. В махровые полотенца были завёрнуты человеческие останки. Какие-то ошмётки мяса, смешанные с грязью. Не было ни конечностей, ни голов, ни туловищ, всё было превращено в фарш. Всё, что осталось от Ягнятиных. Ночью волки пробрались в их дом и напали.
Позже каким-то образом, мне неведомым, было установлено, что останки принадлежат лишь пятерым. Я точно знал кто избежал смерти.
Тогда картина у меня начинала складываться — Малашка кормила волков. Теми же собаками и кормила, которых считали пропавшими, и сама же и впустила в ту ночь волков в дом. Её они как их кормилицу трогать не стали, а остальных загрызли. почему же Малашка это сделала? Скорее всего правдивы были слухи о том, что молодой Ягнятин над ней надругался, а все остальные это знали и покрывали его.
Малашку больше никто не видел. Она сбежала, это уж точно.
Через неделю после произошедшего я уже уехал из деревни, и до сих пор не собираюсь туда возвращаться. Двоюродный брат, однако же там был осенью того же года и передавал мне что старый Жердяй почил почти сразу же как только я уехал. Волки больше не появлялись, их либо отстреляли всех, либо они настолько нажрались, что теперь долго не появятся. И ещё была история, мол, подкинули одной семье молодой младенца, весь он был чёрный, немытый, словно с леса принесли. Ребёнок, однако же был хороший, полненький и здоровый, а супруги те детей хотели, вот и взяли его, отмыли, откормили. Про Малашку ни слова, ни весточки. Так и знай, что в лесу с волками сгинула.

Издатель: Ниса Сергей Евгеньевич

Автор (победительница конкурса Нисы Сергея Евгеньевича): Ершукова Анна Николаевна