Схватка

Ответственный за физическую подготовку в военном округе полковник Саманов по кличке Батяня собрал нас в своем кабинете. Около двадцати человек расположились на стульях. Все мы проходили срочную службу, занимаясь различными видами спорта, и выступали за Спортивный клуб армии. Тренировки по многим видам спорта проходили в окружном доме офицеров.

— Ребятишки, – начал Саманов, — перед тем, как вы разойдетесь по тренировочным залам, я хотел сообщить вам, что через два дня начинается первенство округа по самбо. Все вы прекрасно знаете, что борцы сейчас находятся кто на сборах, кто на соревнованиях. Другими словами, их нет, а за клуб выступать надо, иначе нам поставят баранку в зачете спартакиады Уральского военного округа, — он посмотрел на присутствующих поверх очков и продолжил: — Что мне вам повторять? У нас сложилась прекрасная традиция взаимозаменяемости. Нет биатлонистов — бежим за них, стреляем и снова бежим. Нет шахматистов — садимся за доску в клеточку и думаем за них.

— Ага. Думают они. Фигуры по карманам тырят, научились у Остапа Ибрагимовича,
— сказал мастер спорта по шахматам Наум Рашковский.

— У тебя стыришь. Ты же все ходы записываешь. Привык всех матом крыть. А чемпион мира Алехин как говорил: «Меньше фигур — легче играть», — вмешался в разговор штангист Шунайлов.

— Я матом не крою, а ставлю. А ты как хотел выигрывать? Доску на голову и: «Ухи, ухи?»

— Товаарисчь Рашковский. Мат — он и в Африке мат. А вот на счет «Ухи, ухи», просто возмутительно от вас такое слышать. Тут вы в корне не правы. Как я, воспитанный, интеллигентный человек могу опуститься до того, чтобы вот этими руками, — он показал свои ладони размером с совковую лопату, — одеть шахматную доску на голову совсем не знакомому мне человеку?

— Поэтому одеваешь только знакомым.

— Все. Прекратить разговорчики. Не сбивайте меня, не то первыми пойдете у меня бороться, – вмешался Саманов.

— Мне нельзя, товарищ полковник. А если меня об ковер ударят? Я же все гамбиты забуду, да еще и по углам начну гадить, — не унимался Наум.

— Ладно, успокойся «гадкий утенок». Продолжаю. Для зачета нам необходимо выставить команду борцов минимум в трех весовых категориях. Вот, я вижу, Беляков здесь сидит и Шунайлов. В прошлый раз очень хорошо по легкой атлетике выступили. В беге на три тысячи метров и в спринте. А Беляков даже умудрился занять четвертое место в прыжках в длину.

— Товарищ полковник. Жаль, что нет прыжков в ширину. Если бы знали, как он в сторону прыгает.

— Наум, ты у меня сейчас точно допрыгаешься. Помолчи хоть минуту. Короче, молодцом себя ребята показали, хотя один боксер, другой штангист, — он сделал запись в блокноте.

— А вы нам увольнительную за это обещали.

— Ну, у вас совести вообще нет. Вы думаете, что я не знаю, как вы каждый вечер со спортбазы Уктуса после отбоя в эти увольнительные к девчонкам бегаете на Шарташ? Лучше молчите, а то заставлю дежурного по дивизии к вам на вечернюю поверку приезжать. И чтоб он отмечал отсутствующих, а потом мне список на стол. И загремите вы у меня тогда по разным частям военную службу осваивать. А там вас быстро научат. Железяку на пузяку и вперед: «Ура! Сопка наша, сопка ваша».

— Нет. Не надо. Мы будем служить Родине и без увольнительных.

— Так вот, товарищ полковник, где они бегать-то научились. Скрытые тяжело-легкоатлетические резервы, — не унимался Рашковский.

— Слушай ты, шахматист. Я же уже давно вашу троицу раскусил. Ты же впереди них всегда бежишь и дорогу показываешь. Хватит меня от основной темы уводить. Все равно бороться кому-нибудь придётся.

После непродолжительной дискуссии определили двух участников. Саманов сделал запись у себя в блокноте.

— Отмечаю. В среднем весе бороться будет Пареньков. В полутяжелом — Беляков.

— Только вы, тащ полковник, не перепутайте с весовыми категориями, как прошлый раз на штанге Зайцева с Шараповым.

— Ну. Вышла ошибка. Блокнот забыл, заявку на память делал. Я еще тогда подумал, что это Шарапов так легко взял первоначальный вес. Но Зайцев же на помост вышел сам. Я его коленом не подталкивал.

— Он-то вышел. Когда на штангу посмотрел, а на ней вес, в два раза больше чем он за неделю сможет поднять. Ему сразу поплохело.

— А что же вы, умники, не подсказали мне и не остановили своего товарища?

— Так не успели. Да интересно было, что Заяц с перепуга может сделать. Он же, как штангу увидел, сознание сразу на помосте потерял. Да еще вы из зала крикнули: «Рви ее, Серый!» Вот он со страха и рванул. Собственный рекорд поставил. С помоста унесли, теперь грыжей мается. Ничего тяжелее теннисной ракетки поднять не может.

— А зачем ему тяжелее поднимать. Он же теннисист. Ошибки случаются со всеми. А отстаивать честь своего спортивного клуба всегда почетно. Вот вам живой пример – наш шахматист Рашковский. Кто помнит прошлогоднее первенство по боксу. Его кто на ринг гнал? Сам добровольно вызвался. Хоть и марафон на ринге устроил, но три раунда продержался, благополучно для здоровья отбегал.

— Так это совершенно другой случай. Они с этим боксером Власовым Наташку никак поделить не могут. Вот он в страсти любви и выскочил.

— А что. Хорошие порывы!

— Тащь полковник. Порывы у него потом в туалете проявились частым недержанием. От осознания и просветления.

— Ребята. Поверьте мне старику на слово. Недержание всегда лучше запора.

— Да какой разговор? Вам-то мы всегда верим, – раздались голоса.

— Об увольнительных я уже молчу. Но хоть за вредность на талоны с молоком мы можем рассчитывать? – хитро улыбнулся Пареньков.

— На время соревнований, как положено, будет у вас дополнительное питание. А молоко за вредность мне нужно выдавать. Давно уже работу с вами нужно приравнять к военным учениям, приближенным к боевой обстановке, – он сделал паузу, отложил в сторону блокнот и продолжил: — Я вот о чем подумал. Очень уж маленькая конкуренция в тяжелом весе, всего несколько человек. Есть возможность призовые очки получить. Вот бы нам в этой категории выставить борца. У кого какие будут предложения по кандидатуре? – Саманов встал.

Все присутствующие сразу повернулись в сторону Миши Бедуина, который безмятежно посапывал, склонив голову набок. Эту кликуху ему дали потому, что до армии он с отцом ходил по деревням и поселкам Коми-Пермяцкого округа и пилил дрова населению. Поселков и деревень вокруг было много, деревьев тоже, а пила «Дружба» была только у его отца.

На распределительном пункте, где призывников отбирали по родам войск, на него сразу обратили внимание. За рост в два метра десять сантиметров ухватились «покупатели» из СКА.

Мишу откомандировали в распоряжение спортроты.
Прошло шесть месяцев. Все усилия тренеров по баскетболу, волейболу не принесли результатов. Мяч никак не хотел дружить с Мишиными руками. Тренеры с досадой сокрушались, вздыхали и разводили руками. Реализовать его природные данные так и не получилось. Скоро интерес к нему был потерян. В подразделении его оставили, еще не теряя надежды приобщить к спорту. Теперь он каждый день приезжал с нами на тренировки, толкался по залам, смотрел, как мы умываемся потом. Заваливался углу спортзала на маты, в ожидании обеда поглядывал на часы, а иногда откровенно засыпал.

— А что ж я сразу не подумал. Миша, какой у тебя вес? – Саманов оживился.

— Сто десять.

— Все. Будем считать зачет у нас в кармане.

— Дык. Я ж никогда, – Миша заволновался и встал со стула.

— Надо, боец. Ты присягу принимал? Принимал. А это считай мой приказ.
Саманов подошел, хотел дружески похлопать Мишу по спине, приподнял руку на уровень головы, но хлопки пришлись по ягодицам. Полковник сконфужено опустил руку.

— Что тут скажешь. Два десять. Это вам не метр с кепкой, – он поднял вверх голову.

— Пошли, самбовку подбирать будем.

Миша покорно пошел следом. Мы не стали упускать такой случай и все дружно направились в сторону большого спортзала. В кладовке со спортинвентарем Саманов отобрал кимоно самого большого размера и бросил двухметровому гиганту.

— Разденься и прикинь.

Раздевшись, будущий борец натянул на себя кимоно. Полы куртки из прочной ткани лишь немного прикрывали верх трусов.

— Руки вытяни вперед.

Хотя расстояние между ними было приличное, полковнику пришлось попятиться назад. Рукава кимоно закончились на локтевом суставе.

— Да, — сокрушенно сказал Саманов. — Тут либо руки надо подрезать, либо рукава удлинять.

— Конечно, рукава удлинять, – встревоженно сказал кандидат в самбисты.

— Ты, когда бороться будешь, руки полностью вперед не вытягивай. А так, в принципе, неплохо. Ну-ка, подвяжись.

Миша обвязал талию поясом, который оказался между трусами и полой борцовской куртки. — Да ты куртку обвяжи, а не пузо.

Пояс поднялся на уровень груди как раз под мышками.

— Отлично. Сопернику сложнее будет ухватить тебя за пояс, а это в самбо очень даже важно.

— Да я знаю! Я видал, — Миша гордо посмотрел на нас.

Мы одобрительно закивали головами. Рашковский, зажав руки между ног, едва сдерживался от смеха.

— У тебя трусы спортивные есть?

— Так точно. Во, на мне.

— Ладно, для самбо подойдут. Только ты их перед соревнованием постирай.

— И погладить не забудь, — вставил Наум.

Миша вопросительно посмотрел на Саманова.

— Ну, правильно советуют товарищи, а как в не глаженых трусах? Все по Уставу должно быть, и чтоб стрелки. Ты друзей слушай, они дурному тебя не научат, — полковник держался из последние сил, чтобы не взорваться от смеха.

— Ты на тренировках у самбистов был, видел, как они борются. Как делают захваты, броски?

— А то. Видал.

— Это хорошо. Значит, знаешь, когда болевой прием будет или станет очень уж невмоготу, ты сразу стучи по ковру.

— Да знаю я. Видал.

— Ну, пошли подбирать борцовки на ноги.

— У тебя какой размер сапог?

— Старшина сказал, сорок восьмой. Единственные, что были на складе.

— Да. Такой размер борцовок мы вряд ли найдем. Пойдем мышковать что-нибудь у баскетболистов.

— Тащь полковник. Да пусть в сапогах выступает. Он их почистит, надраит, – посоветовал Наум.

— Я, в принципе, не против сапог. Даже скажу, это очень по-спортивному, только судьи вряд ли допустят. Там же борцовский ковер, а как по ковру в сапогах?
– полковник зажал рот рукой и поспешил к себе в кабинет.

Набрал номер заместителя командующего округом генерала Харазия. Осетин по национальности, массивный мужчина с большой горбинкой на носу не пропускал ни одного соревнования.

— Через два дня округ по самбо. Поржать хочешь?

— А что ты придумал?

— Мишу Аверина за нас в тяж бросил.

— Наконец-то, ты и Мише вид спорта нашел. Я тогда генеральскую форму одевать не буду. Ты же знаешь меня, начну ржать там, как конь. Перед солдатами будет неудобно.

— А с каких пор ты стал стеснительным?

— Да с тех, когда полковника подвозил, – оба начали хохотать.

История с полковником была рассказана водителем генерала и о ней знали все в округе. Как-то генерал выезжал из тридцать второго городка (там находился дивизион). На КПП к нему обратился дежурный по части:

— Товарищ генерал. Вы в город едете?

— В город. А ты что, мою жену предупредить хочешь? — генерал засмеялся.

— Не могли бы вы подвезти полковника?

— Пусть садитсса.

В машине было холодно. Морозы уже неделю держались за тридцать. В лучах фар морозный воздух искрился кристаллами. Генерал поежился от холода и, не поворачиваясь, произнес:

— Брр! Представляешь, полковник, какой ужасный холод стоит. Слушай. А вот, к примеру, едем мы с тобой, и вдруг вах – захотелось по нужде сходить. И как же это можно сделать так, чтоб яйца себе не отморозить? – он громко рассмеялся.

Водитель кашлянул. Наступила тишина. Полковник не отвечал. Генерал повернул свое массивное тело. За его спиной, сидела женщина — полковник медицинской службы. Генерал немного смутился и сказал:

— Слушай! Представляться надо, когда к генералу, понимаешь, в машину садитесс. Ну, как положено, по уставу. А то савсэм не хорошо, понимаешь, вышло?

Через день спортивный зал ОДО был заполнен. Борьба самбо пользовалась большой популярностью и всегда привлекала большое количество зрителей.

Саманов сидел, как всегда, рядом с судейским столиком, Харазия в спортивном костюме — в третьем ряду. Генерал и сидящие рядом гражданские и военные весело и громко смеялась, рассказывая анекдоты. Хохот Харазия заглушал остальных. Услышав, понравившейся ему анекдот, он махал рукой:

— Не гони, служивый! Дай записать, — и доставал толстую записную книжку.

Соревнования начались с торжественного открытия и поднятия флага спартакиады. Через пару часов к схваткам приступили борцы тяжелой весовой категории.

Соперником у Миши был перворазрядник среднего роста, плотно сбитый крепыш. Когда на ковер вышел Миша, зал грохнул от хохота. Так неуклюже и нелепо он выглядел. Рукава его самбовки едва прикрывали локти. Он постоянно одергивал полы куртки вниз, чтобы прикрыть длиной до колен черные трусы — атрибут нижнего белья Вооруженных сил СССР. Они были тщательно выглажены, хорошо просматривались аккуратно отутюженные стрелки. Причем с правой стороны просматривались аж две. Пояс его борцовки был подвязан под мышками и постоянно пытался сползти вниз. На волосатых ногах были надеты хлопчатобумажные изношенные носки, на пятках которых явно просвечивались дыры поверх края обуви. Серого цвета полуботинки были стоптаны до такой степени, что напоминали тапочки. Эту единственную пару с трудом отыскали в одном из шкафчиков волейболистов.

Началось представление спортсменов. Когда прозвучали слова:

— Аверин Михаил. Спортивный клуб армии. Свердловск.

Зал оживился, застонал и потонул в сплошном гуле. Присутствующие под дирижерские взмахи генерала Харазия вскочили со своих мест и начали скандировать кричалки:

— Мы с тобой как земляки. Коми — те же пермяки!

— Наш Мишуня — супер! Наш Мишуля — класс! Порвет соперника он в схватке, не огорчит сегодня нас!

— Миша в самбо – один бросок и амба!

— Кто Мишу в самбо не видал, так тот и водки не пивал!

— Борец из Коми – один бросок, и в коме!

Правда, доносились и менее оптимистичные выкрики типа:

— Прощай, дорогой товарищ. Мы всегда будем тебя помнить, — это подключился Рашковский.

Зал долго еще поддерживал своего одноклубника. Перворазрядник постоянно подпрыгивал на месте, чтобы не застаивались мышцы. Миша, воодушевлённый поддержкой, осмелел и, посматривая на соперника, тоже начал подпрыгивать, поднимая руки над головой вверх и опуская вниз. При каждом прыжке трусы немного сползали, он поддергивал их и продолжал прыгать. Вдруг рукой задел один из осветительных плафонов над ковром. Лампочка перегорела.

Судьи долго искали стремянку и, не найдя, попросили Мишу ввернуть новую лампу.
Наконец схватка началась. Соперники осторожно начали сближаться. Перворазряднику никак не удавалось ухватить соперника за рукав, так как, чуть стоило Михаилу вытянуть руки вперед, рукава его самбовки собирались в локтевом суставе. Ухватить же за пояс он тоже не мог, так как для этого пришлось бы подпрыгивать вверх. Миша внимательно следил за каждым движением соперника. Он помнил, как на тренировках борцы, упершись головами, стараются ухватить друг друга за рукава. Поэтому согнулся, стараясь упереться в голову стоящего напротив борца, но делал все это так неуклюже, что казалось, он хочет просто забодать своего противника. А стоило ему нагнуться, как трусы начинали сползать. Он опять выпрямлялся во весь рост и начинал судорожно их поддергивать.

Вдруг перворазрядник резким выпадом вперед сократил расстояние. Сделал попытку прохода в ноги, чтобы провести так называемый прием «мельница». Миша судорожно выкинул вперед руки и тут же попался на бросок через плечо. Огромное, двухметровое туловище, описав дугу в воздухе, зацепило ногой тот же плафон. Лампочка вновь перегорела. В полете полуботинки спали и разлетелись по залу. Не умея группироваться, тело с грохотом ударилось о ковер и, как мячик, подпрыгнуло несколько раз. Причем каждая часть тела подпрыгивала отдельно и на разную высоту.

— Батяня! – закричал в испуге Миша, не успев понять, что произошло.

От проделанного кульбита и удара о ковер, он никак не мог вернуть свои глаза на место, которые в ужасе зависли на лбу и не хотели возвращаться. Он пытался настроить зрение и отыскать взглядом полковника Саманова. Его соперник после произведенного броска, ухватив ногу лежащего на животе гиганта, старался закончить схватку болевым приемом. Михаил судорожно дергал ногой и, глядя на судью, начал профессионально стучать ладонью по ковру. Сделал отчаянный рывок, в попытке уползти и резко встал на колени. Трусы сползли, и перед болельщиками предстал голый, блестящий трясущийся зад.

Здание содрогнулось от хохота. Люди, проходящие мимо ОДО, начали спешно отыскивать глазами афишу. А не пропустили ли они гастрольное выступление каких-нибудь юмористов?

Судьи после небольшого совещания за чистый бросок и успешное выполнение болевого приема победу присудили перворазряднику.

С красным от смеха лицом, со слезами на глазах Харазия подошел к Саманову.

— Ну, дорогой, спасибо! Порадовал старика. С меня коньяк. Это же была не борьба, понимаешь, а настоящая коррида! Вечером зайди ко мне. Передам тебе подарок от меня Мише. Вручи, как положено, перед строем, с благодарностью!

— Что у нас там дальше по спартакиаде?

Саманов махнул рукой в сторону афиши на стене:

— Вот. Через две недели.

Харазия подошел ближе и начал ее изучать. Улыбка расплылась по его лицу.

— Ну, думаю, с тяжелым весом у тебя сейчас проблем не будет?

Миша Аверин сидел напротив командира спортивной роты и уже час упрашивал перевести его в другую часть, куда-нибудь подальше. Согласен был даже на таежный ракетный гарнизон. Его взгляд постоянно натыкался на висящую на стене афишу о предстоящем первенстве округа по боксу. Он хорошо знал, что боксеры неделю назад уехали на сборы, а значит, кому-то придётся выступать вместо них, и даже догадывался, кому. Его предположение полностью подтвердилось вечером, когда перед строем, полковник Саманов объявил ему благодарность и вручил подарок от самого генерала Харазия — кожаные боксерки сорок восьмого размера.