Конфетка.

— Чем человек начнёт заниматься с юности, тем и продолжит, вероятнее всего до старости. Старость – понятие растяжимое, старым можно стать и в тридцать, если очень постараться. Есть профессии, которые актуальны только в молодые годы. И вовремя найти нишу в зрелые для таких людей, занимающихся ими – вопрос жизни и смерти. Кто чаще становятся мастерами, учителями, кто выучился, а применение достойного своим умениям и знаниям не нашёл! Вот и учат других!
Есть профессии древнейшие — эти от природы животной в человеке отталкиваются! От его низшего «Я»! Удовлетворение низших инстинктов и потребностей компенсируют, кому, значит, естественным образом жизни, их утолить не удаётся. К примеру, в сексе, в любопытстве, в жажде власти и денег… и какое им сегодня приличное имя не подыскивай, – журналистика там или пиар-деятельность — из их числа будет. «Проституция» — узаконенное им имя будет, ибо деньги они делают не на подлинности вещей, образно говоря, а выдавая подделки за истинные обозначения – чёрное за белое! Кто больше заплатит, за того они и радеть будут, — «пятая колонна» кормиться на власть держащих, а тех, кто не понимает, кто им платит, легко и быстро убирают. И мнение общественное формируется на те же средства, людей ими обладающих.
Ну, и «конфетки» разные в этом свете хотя бы честными выглядят — они не выбирают за красивые глазки, а лишь за «большие бабки», а то и без оных.
Цыгане выживают, детей малолетних подставлять не брезгуют, и под статью о наркотиках, и под «мохнатую лапу». Вот уж для кого нет грязной работы и грязных денег! А ещё говорят, что они работать не хотят, да они самую грязную работу выполняют, за которую последний лентяй не возьмётся, если его на иглу не подсадить – вот, тогда имеешь личного зомби, который за дозу маму родную не пожалеет со всеми вытекающими.
А она не убила никого, не ограбила, не надругалась, ни на иглу подсадила, не оклеветала, не опорочила, ну разве взаимное удовольствие может опорочить?.. Если кто сам на неё запал и ответное желание исполнил в роли от природы данной, — то что там на неё-то пенять, на себя пусть пеняют, никто же их за бороды козлиные не тащил. А её природа наградила и телом добрым, и душою слишком отзывчивою.
Вот эта доступность и сыграла злую шутку и первый раз, и второй… ну, а дальше уже как повелось — так и пошло… и помнила она за всю свою жизнь одни лишь душевые кабинки и клозеты… сначала комфортабельные с позолотой и зеркалами; потом похуже без евроремонтов, хорошо если с дверями; потом вовсе углы какие-то загаженные, дающие иллюзию скрытности от посторонних глаз… сначала за денежки покрупнее и позатейливее; потом попроще и поизмятее; а дальше и вовсе за обед, ужин завтрак, шоколадку, а то и за «так»!..
***
— Ну, что ещё расскажешь?.. Вспомнишь что-нибудь?
— И что вспомнить-то в свою молодую старость?.. Что осталось? Даже лица одного не вспомнить, а сразу все, – мельтешение мозаичное, — чёрное злое азиатское; бледное блёклое с выцветшими бровями и рыбьими выпученными глазками; бесформенный безглазый желеобразный блин; фигура – неопределённая, что-то толстое невнятное… да и не хочется вспоминать-то… смысл?.. нечто тошнотно запретно сладковато тайное… с плешью на макушке, потными волосатыми похотливо жадными конечностями… одновременно по кроличьи торопливое, по мышиному – пугливое, по-волчьи хищное, по фазаньи – кичливое…
— И что же ты с такой индюшатиной-то мызгалась всю жизнь? Разве не видно было сразу, что чего стоит?
— Так я же с ними себя королевой чувствовала, красавицей! И жалко мне их было, что ты им так мало счастья дал, что они до меня все с ручками трясущимися приходили.
— А если подумать, что хорошего-то вспомнить можешь? Хоть что-то, а?
— Да природу ты мне, дал щедрую, всех-то мне жалко было!..
— А тебя-то они много жалели?
— Так ведь кто богаче, тот и даёт! Им то, бедненьким нечего мне было предложить, кроме любви своей беспутной.
— Да что ж они в тебе находили, седина в висок – бес в ребро! Чай на беса всё и сваливать будут! Шалапуталы!
— Ну как же! Я же хорошенькая была-то! И сладенько обоюдненько было!
— Ты что же их оправдываешь? Защищаешь, стало быть?
— Так я ведь не одна такая, конкуренток-то много было, а они всё ко мне да ко мне!
— Так вы что, соревнования между собой что ли устраивали, какая слаще?
— Соревнования – не соревнования, но я без клиентов никогда не была.
— Поэтому ко мне в расцвете сил и лет пожаловала?.. Сама-то поняла, что с тобой случилось?
— Понять-то поняла, только не поняла, как!
— А что последнее-то помнишь?
— Помню то же, кабинку синим цветом крашеную, с дверью не закрывающейся, с надписями всякими, от нечего делать читаю, дверцу одной рукой придерживаю…
— И много надписей?
— Да хватало!
— Ишь грамотная, читает она! И что понаписано?
— Понаписано достаточно: «Катя плюс Маша»
— Тьфу ты!
— «Петя плюс Боря».
— Вот горе! Разберусь с ними потом!
— «Здесь был я!»
— И чего?
— Как сказать-то?.. что делал и с кем…
— Так-так… это — то самое, о чём я думаю?
— Что ты, боже сохрани, разве тебе можно об этом думать?..
— Тьфу ты! Что ещё?
— Стихами правила пользования!
— В смысле, какими стихами, какие правила?
— Ну, «если ты «а-а», зараза!
Дёрни ручку унитаза!
Если ручки нет такой –
Протолкни «а-а» рукой!»
— «А-а»? А-а-а! Ладно! То есть, конечно, дурно! Ишь, сеятели — деятели, художники, мало малюют всякие пошлые картинки, они ещё и стихами, понимаешь, культуру прививают!» Картинки-то были?
— Были!
— То самое, что я… имею… ввиду?..
— Ну, коли… и ты это имеешь… – введи!..
— Ты чего это удумала?..
— Так мне это все… и предлагали! Что на картинках-то!..
— А ты значит, и не против никогда?
— Я и сейчас не против! Как же я могу супротив тебя-то!..
— Ну, разве что практическим путём тебя понять попытаться!.. Ты не смотри на меня, отвернись…
— А, как в сказке…
— В какой ещё сказке?..
— Ну, избушка – избушка, повернись к лесу передом… то есть наоборот…
— Не надо наоборот. Избушка, избушка, повернись и немного наклонись!… О-о… ах!..
-… Всё что ли?..
— Что мало?
— Мне всегда мало!
— Да, вижу добрая ты… незлобивая… отзывчивая… и не корыстная. Не твоя вина, что в тебе ещё долго на земле нуждаться будут. Предложение ведь что формирует? Спрос! Вот они мне и ответят за тебя! Все, кто не накормил, кто словом обидел, и даже взглядом!
— Ты их сильно не наказывай, мне без них тоже не выжить бы было! Ведь, признаться, делать-то ничего не научилась, только любить! По молодости не до учёбы было, а позже лишь бы покушать хватило!
— Жалеешь, стало быть, обидчиков-то своих… просишь за них… попросят ли они за тебя?.. Последнюю-то надпись сама писала?
— Сама.
— И какую помнишь?
— Помню!
— Помнишь?
— «Остановите землю, я сойду-у-у!»
— Так я и остановил!
— Совсем?
— Совсем! А то, как бы мы тут с тобой разговаривали?.. гм… но что-то мне из-за тебя и впрямь всех жалко стало!.. подобрел я, кажись, ты вот на земле всех прощаешь, а мне-то что на небе не простить?! Запущу-ка я опять землю! Пусть ещё покружится!
— А мне что делать?
— И ты ещё покружись! Выбери сама, где родиться!.. И забудь всё, что было, и есть, и будет!
— Так я ж и не знаю ещё, что будет!
— Да уж, плохо не знать, да ещё и забыть! Да уж пусть будет, что будет! Что есть и что было! Не бери в голову! Пусть волос у тебя будет пышен да долог, а память коротка и убога!
— Убога? Почему это?
— Потому что у Бога! У меня будет память… о тебе! Всё! Иди уж! Да поразборчивей, когда индюшат от фазанчиков отделять будешь! У меня на приём очередь выстроилась из перепелов и куропаток! Сатанаил бы рад их всех на вертел, и вертел бы, как хотел! А нам ещё столько зерна от плевел отделять, кто тут нелюдь, а кто… иди уже… ушла что ли?..
— Ты уж, Боже, совсем метафорами заговорил, она же не поняла ничего!
— Да, чистое дитя! Ей и не надо ничего понимать!
— Добрый ты, Господи, такую грешницу простил!..
— Ты пойми, Гавриил! Чем человек начнёт заниматься с юности, тем и продолжит, вероятнее всего до старости. Она же не выдаёт чёрное за белое, подделку за подлинник, полтинник за тысячу, не убила, не ограбила… да что ты мне всё киваешь, как болванчик китайский! Предложение спросом держится! Ну, и «конфетки» разные в этом свете хотя бы честными выглядят — они не выбирают за красивые глазки, а лишь за «большие бабки», а то без них!
— Да – да, господи, ты уже это говорил!..
— Склероз! Да ещё и артрит к погоде, что ли разыгрался! Нагони-ка, Гаврюш, тучку! Пусть поплачет по души грешные! А мы пойдём, передохнём! Стаканчик водочки! Кусок селёдочки! Ох, труды наши тяжкие!.. А какие у неё ляшки!..
— Что ты, господи!
— Да не, это я так! Проверяю, не уснул ли ты?..
— Хорошо бы поспать с такой!
— Что ты говоришь, Гаврюш?.. С какой такой?..
— С такой… погоды и впрямь в сон потянуло! Разнепогодился же ты, Господи!
— Говори да не заговаривайся! Это кто тут раз не погодился?.. эх раз, ещё раз!..
— Ещё много, много раз!..
— Да, скучно без таких на земле-то бы было?..
— Истину глаголешь, господи! Да посетит её дух святой!
— Я ему посещу! Пусть проследит лучше, где она родиться выберет!
— Уже проследил, Господи!
— И где?..
— В России, Господи!
— Да почему ж в России? Там же клозетов мраморных нет! И деятельность не лицензирована! Можно даже сказать, криминализирована!
— Зато мужики, гой еси!..
— Гм… Ты проследи там, чтобы не пропала…
— Где только наша не пропадала!.. Но под утро всегда находилась!
— Молчи, Гаврюша! И Сатанаилу ничего не говори!.. Ни слова! Ни полслова! Ни четверть слова! Мол, ничего не видел, ничего не слышал и ничего никому не скажу! Поклянись!
— Да, Боже ж мой! Господи! Ну, клянусь!
-Как клянёшься?
— Да чтоб мне перьев лишиться!
— Но-но-но! Сразу уж и перьев! Ну, ладно, лети за закуской! Ни пуха, ни пера, как говорится!
— К чёрту!
— Что ты! К Петру тебя! Не поминай всуе!
— Господи, чёрта-то можно, это тебя нельзя!
— А, склероз проклятый!
— Так к Петру? Или за шкаликом?
— Ох, как зашкаливает меня сегодня! И к Петру тоже! Третьим будет!